Вирджиния Эндрюс - Все, что блестит

– Ты уберешься или нет? – заорала я, указывая на окно.

Он постоял немного, а потом усмехнулся.

– Ты передумаешь. Тебе станет скучно, и ты позвонишь. Это я точно знаю.

– Не раскатывай губы.

Моя реакция сбила его с толку. Я видела, как он изо всех сил пытается понять. Вдруг в его мозгу вспыхнула догадка.

– Ты встречаешься с кем-то другим, не так ли? – обвинил он меня. – Кто он? Курт Петерс? Нет, с Куртом ты не станешь спать. Тебе нужен жеребец. Я знаю, это – Генри Мартин, верно?

– Нет.

– Это – Генри, так ведь? – Он кивнул, сам себя убеждая. – Надо было этого ожидать, можно было догадаться, когда ты сказала мне, что он славный. Ну и как он? Так же возбуждает в постели, как я?

– Я ни с кем не сплю, кроме Бо, – заявила я. Он откинул голову и расхохотался.

– Ты? Живешь с одним мужиком? Не смеши. Ну ладно, – сказал он с безразличным видом и пожал плечами. – Мы неплохо развлеклись. Кэрей Литлфилд говорил мне, чтобы я на долгий срок не рассчитывал. Так что, как видишь, дорогая Жизель, твоя репутация бежит впереди тебя. И единственный, кто, кажется, ни о чем не подозревает, это твой дорогой Бо Андреа. А может… не так уж и не подозревает, как ты думаешь? Может, у него тоже есть где отвлечься.

– Убирайся! – заорала я и указала на окно.

– Ухожу. Не волнуйся. – Он опять взглянул на Перл. Та смотрела испуганно, потому что я повысила голос. – Лучше тебе поскорее взять кого-нибудь для ухода за ней, пока ты ее не погубила, – сказал он и направился к окну. – Au revoir, Жизель. Никогда не забуду, как ты взвизгивала, когда я целовал родинку у тебя под грудью, – добавил он и рассмеялся, вылезая из окна. Он помахал и исчез так же быстро, как появился. Только тогда я перевела дух, бросилась к канапе и тяжело опустилась на него.

Моя сестра имела связь с другими мужчинами после того, как вышла замуж за Бо. Он явно ничего не знал, поскольку ничего мне не сказал. Сколько еще мужчин будут тайком пролезать в дом или звонить? На этот раз мне повезло, но следующий претендент может оказаться более проницательным.

«Я должна была догадаться, что Жизель будет изменять Бо с другими мужчинами», – подумала я. Она вышла замуж за Бо, чтобы досадить мне и гордо одержать над ним победу. Даже встречаясь с ним в средней школе, она путалась с другими ребятами на стороне. Каким бы ни был человек, который только что приходил, в одном он прав. Жизель всегда было недостаточно одного мужчины. Она всегда сожалела о том, что упускает.

«Я так никогда бы не смогла», – подумала я. Скоро ее друзья затараторят о том, как она вдруг изменилась. Я надеялась, что они не настолько умны, чтобы сообразить почему. Наконец я успокоилась и вновь принялась за работу в студии. Спустя примерно час позвонил Бо и сказал, что все же успевает к ленчу.

– Хорошо, – ответила я.

Он почувствовал напряжение в моем голосе.

– Что-то не так?

– У меня был посетитель.

– О? Кто?

– Один из тайных любовников Жизель, – откровенно призналась я.

Он немного помолчал.

– Мне следовало бы подготовить тебя к этому.

– Ты знал?

– Ну, скажем, у меня были серьезные подозрения.

– Тогда почему ты не сказал, не подготовил меня? – вспыхнула я. Его молчание только укрепило мою догадку. – Ты боялся, что это будет выше моих сил, и я откажусь?

– Немного.

– Надо было сказать мне, Бо. Ведь это могло бы создать огромную проблему.

– Я знаю. Извини. Что произошло? Как ты себя вела? Ты ведь не…

– Конечно, нет. Я сделала вид, что буквально всем раздражена и выгнала его. Он обвинил меня в том, что я сплю с другим. Я даже не знаю, как его зовут.

– А как он выглядел?

Я быстро описала его, и Бо засмеялся.

– Джордж Дэннинг. Недаром он был все это время так любезен со мной. – Он опять засмеялся. – Я бы подумал, что она выберет кого-нибудь посимпатичней.

– Разве тебя не волнует, что ты узнал об этом, Бо, и подтвердил свои сомнения?

– Нет, – ответил он. – Потому что теперь, когда у меня есть ты, прошлого не существует. Есть только настоящее и будущее, – проговорил он.

– Бо, – спросила я, прежде чем он закончил разговор. – А у тебя тоже были другие женщины?

– Да, – признался он. – Ты. Помнишь?

– Я имела в виду… другие женщины?

– Нет. Мои мысли, глаза, душа были прикованы к тебе, Руби.

– Приезжай домой, Бо. Мне не по себе.

– Хорошо. Спешу, – сказал он и повесил трубку.

До сих пор нам удавалось справиться со всеми испытаниями и трудностями, но меня не покидала уверенность, что предстоят новые, еще более суровые. Я опять бросилась в работу, чтобы отвлечься и не волноваться, но за ленчем Бо признался, что нам нужно готовиться к самому большому испытанию.

– Мои родители, – объявил он. – Через два дня они возвращаются из своего путешествия по Европе. Придется пойти к ним на ужин.

– О Бо. Конечно, они заметят разницу и поймут, а ты помнишь, как они недолюбливали меня благодаря Дафни, – напомнила я ему.

– Они будут не более проницательны, чем остальные, – заверил он меня. – Дело в том, что мы не часто виделись с ними после свадьбы. Жизель не пылала любовью к моей матери, а отец был для нее слишком серьезным и правильным. Она всегда неуютно чувствовала себя в их присутствии. Я по пальцам могу пересчитать, сколько раз мы бывали вместе. И каждый раз, когда мы собирались, Жизель была угрюмой и тихой. И нам не придется с ними часто встречаться, – добавил он, но я все равно нервничала, что мне придется предстать перед ними в роли Жизель.

Днем мы встретились с кандидатами на место дворецкого, горничной и поварихи. Дворецкий был настоящий англичанин, ростом пяти-семи футов, седой, с карими глазами, он носил очки в толстой оправе, которые постоянно сваливались с его костистого носа, но был очень приятным и, вероятно, послужил многим прекрасным семьям. Его звали Обри Реппер, и у него была теплая дружелюбная улыбка.

Горничную звали Салли Петерсен – высокая, моложавая женщина лет сорока пяти с большими, в полдоллара, глазами и тонким носом, который нависал над ее губами в линеечку. Я увидела, что для нее горничная – профессия, а не место. Мне она показалась очень ответственным человеком, может, несколько трудным, но высококвалифицированным.

Повариха наша оказалась светлокожей квартеронкой, она говорила, что ей шестьдесят, но я подумала, что ей около семидесяти. Она себя называла миссис Свон и сказала, что обычно не сообщает людям своего имени, поскольку оно создавало о ней представление как об очень богатой женщине, – Дельфиния; невысокая, не более четырех с половиной футов ростом, круглолицая, с крупными, как скалки, руками. Но я видела, что в молодости она была очень хорошенькой. У нее были большие черные с поволокой глаза, коралловые губки и зубы, как жемчуг. Большую часть своей жизни она проработала в двух состоятельных креольских семьях. Наверное, она уже ушла на пенсию, а потом ей стало скучно.