Стирая запреты - Кристина Майер

себя в последний день. Пообедаем вдвоем, - ставит перед фактом. Мое тело реагирует легким возбуждением. Три дня, как мы вышли на работу, каждый наш обед начинается со страстного секса…

— Иди, со мной всё хорошо, - упираясь ладошками в грудь, отталкиваю от себя. Поднявшись на носочках, целую его в губы, предварительно осмотревшись и убедившись, что нас никто не видит.

Аслан на работе, его подчиненные не должны видеть наши нежности, но, несмотря на мои правильные мысли, Аслан притягивает к себе и целует. Целует так, что у меня колени подгибаются, а ноги становятся ватными.

— Ахмед и Тамерлан вернулись, не удивляйся, если Леля позвонит и пригласит нас сегодня на ужин, - прежде чем уйти, предупреждает Аслан. Легкую нервозность прячу за улыбкой. Рано или поздно мне придется познакомиться со всей семьей.

Возвращаясь к себе в процедурный кабинет, слышу, как разрывается мой телефон. Первая мысль – звонит Леля, но увидев на экране «мама», откладываю телефон. Внутри меня будто вырос барьер, который я не могу переступить, мама уже звонила, но я не смогла заставить себя принять вызов. Когда звонок обрывается, вижу на экране три пропущенных звонка.

Заставляю себя сосредоточиться на работе, но через несколько минут мой телефон вновь оживает. На пятом вызове, я ещё раздумываю, но в конце веду пальцем по экрану.

— Привет, мам, - голос проседает. Мне сложно отпустить все, что случилось за последние полгода.

— Здравствуй, Сеня.… — мамин голос звенит от напряжения. Я слышу ее рваное дыхание. Злится или расстроена?

— Мама, мне не нравится, что ты называешь меня Сеня. Ты дала мне красивое имя для того, чтобы обращаться ко мне как к парню?

—Что с тобой случилось.… Есения? – тяжело вздыхая, произносит мама. – Ты стала такой чужой…

Закатив глаза, ничего не отвечаю. Несколько мгновений тишины и она продолжает:

- Ты видела сегодняшние новости? – спрашивает она. – Я…. я виновата перед тобой. Мирон оказался.… мерзавцем.…

- Он насильник, а не мерзавец, - зло выговариваю.

— Пусть так, но он не преступник! – восклицает мама. – Ему приписывают такие обвинения… Мирон не выйдет живым из тюрьмы. В новостях говорят, что он неделю был в бегах, но мы обе знаем, что его забрали люди Аслана. Где они держали его все эти дни? Что с ним делали? Одна знакомая рассказывала, что ее брат был при так называемом задержании и видел, в каком состоянии находится Мирон. На нем живого места не оставили! Его в больницу нужно отправить, а он находится в СИЗО.

— Тебе его жалко? – внутри вспыхивает ненависть, которую сложно сдерживать.

— Меня заставили подписать показания, которые не соответствуют действительности! – тем временем продолжает мама. - Если Мирон преступник, то кто твой мужчина? Хороший человек? Ты с таким решила связать свою жизнь? – заводится все сильнее.

— Мама! – повышаю голос. – Если Мирон не выйдет из тюрьмы, я буду каждый день благодарить Аслана, что избавит мир от этой мрази. А ты… Ты променяла меня на мужика, который догадался меня, который меня чуть не изнасиловал! Закрывала на это глаза, делая вид, что ничего не замечаешь! И до сих пор продолжаешь его защищать! – утирая злые слезы, что катятся по щекам.

— Сен… Есения, я за тебя переживаю….

Не дослушав, сбрасываю разговор. Мама набирает ещё несколько раз, но я не беру трубку....

Глава 58

Есения

До конца обеда стараюсь взять себя в руки. Аслан все равно поймет, что я расстроена, как бы ни пыталась это скрыть. Придется сознаваться, чего мне совсем не хочется. Он и так невысокого мнения о моей маме, хотя ни разу не сказал о ней плохого слова.

— Есения, работа не убежит, — заглядывает ко мне Игорь Николаевич. — Иди обедать, — командует он, подбивая из пачки сигарету.

— Сейчас пойду, — мямлю под нос, убирая со стола контейнеры. Наверняка краснею, потому что щеки обдает жаром. Чтобы начальник не заметил, опускаю лицо и имитирую бурную деятельность. О том, что теперь я обедаю в кабинете у Аслана, Игорь Николаевич отлично знает.…

Бросаю взгляд на часы, Аслан задерживается, обычно заходит за мной намного раньше, но я отлично понимаю, что сегодня у него загруженный день.

— Саныч, дай прикурить, — кричит в открытое окно Игорь Николаевич.

— Я на обед, — убрав последний контейнер в шкаф, предупреждаю доктора, прежде чем уйти.

Вспомнив, что телефон остался в процедурке, медленно возвращаюсь за ним на тот случай, если Аслан будет звонить. Он может не прийти на обед, но обязательно предупредит.

— .… злой, как демон, — подходя к кабинету, слышу голос Саныча. — Расслабила бы его наша девочка, а то всех поубивает…

Дальше не слушаю. Прикладываю руки к горящим щекам и сбегаю тихонько, пока меня не поймали за подслушиванием. Почему так смущаюсь, сама не понимаю. Все мы взрослые люди, у нас с Асланом серьёзные отношения, чувства, любовь. Убеждаю себя, а щеки продолжают гореть.

Умывшись во дворе холодной водой и даже не стерев с лица и шеи капли, командировочные вместе со мной входят в столовую, занимают свободные столики. Окинув взглядом помещение, не вижу Тамерлана. Зря я сюда пришла.

— Есения, пообедайте с нами, — не успеваю развернуться и уйти, меня за руку хватает Малкин. — Не откажите, — просит он, улыбаясь. А в глазах хитринки пляшут. Один из тех, кто постоянно пытается флиртовать, хотя я не даю поводов. — У нас был очень сложный день, только ваша красота способна поднять боевой дух…

— Твой.… боевой дух сейчас упадет и больше никогда не поднимется, — раздается сбоку. Поднимаю взгляд на Аслана, он тоже умывался на улице, волосы на лбу влажные и на предплечьях блестят капли воды. Малкин вздрагивает, услышав голос командира, но не спешит меня отпускать. Я пытаюсь мягко высвободить руку.

— Мы хотели попросить Есению составить нам компанию за обедом, — обращается к Аслану, продолжая меня удерживать. Видимо, с командировочными никто не обсуждает личную жизнь Аслана.…

— Я вырву тебе руки, если ещё раз прикоснешься к ней, — негромко и очень спокойно произносит Аслан, но его энергетика просто размазывает Малкина. В глазах того происходит осознание, улыбка слетает с лица. — Поверь, я это сделаю, — даже я в этот момент верю в тихую угрозу.

— Извините, — отпускает меня,