Поговорим - Ардмир Мари

На этом я встала, все еще придавленная тяжестью момента, не совсем уверенно пошла на отступившего в сторону охранника, и уже оказавшись на террасе, вспомнила о главном.

- Чуть не забыла. Влад, мне нужен список cо всеми компаниями, которыми вы владеете и где состоите в долях.

- Зачем? – Вопрос прозвучал безжизненно глухо.

- Потому что после поездки Леся с удвоенным рвением возьмется за поиск работы. А я не хочу, чтобы ее, как меня, уволили… нечаянно.

Второй стакан разбился на месте первого, и я со спокойной душой отправилаcь наверх. Убрала синего мишку со своей половины, сдвинула Алису и уснула сном младенца. Я знала, Гладько не оставит последнее слово за мной, придет поговорить.

***

Олеся не умеет говорить спасибо.

Я это помнила со времен нашей поездки в ТЦ, я это помнила со спора должна ли она называть Алису Алисой. Но я никак не ожидала, что получив путевки, привезенные Рыжем, тут же заявит:

- Я поеду. Но это не значит, что я его прощу.

Помощник бигбосса ничего не ответил, вручил небольшой конверт мне и пожелал хорошего дня, у меня же слова нашлись не сразу. Совсем недавно эта неблагодарная зараза провела на берегу Енисея прекрасное время без охраны и с разрешения отца. А стоило ему сделать новый шаг навстречу, так она стала на рога. Очень интересная позиция и очень удобная, называется - доить виновного.

- Представить не могу, чтобы Главный ожидал прощения, - произнесла я, беря из ее рук путевки на двухнедельное путешествие по городам Испании. Мысленно присвистнула фотографиям пятизвездочных отелей и подняла на недовольную Οлесю беспечный взгляд. – Не пойми неправильно, но этот подарок призван порадовать тебя, пока у бигбосса есть желание радовать.

Она верно уловила значение слова «пока», прищурилась.

- Что это значит?

- Лишь то, что со дня твоего совершеннолетия он может тебя радовать, но не обязан, – сказала я мягко.

- Вообще-то он… - начала она запальчиво.

- Тебе не отец, я это помню.

Девчонка осеклась. Резко выдохнула. Заметить, как она сжала руки в кулаки и дернула подбородком, не составило труда, удержаться от мягкого подтрунивая оказалось сложнее.

- И тем удивительнее, с какой стойкостью он возвращает тебя домой, оберегает от дурных друзей и настаивает на лучшем образовании. - Я вернула ей билеты, улыбнулась, говоря: - Поездка будет шикарной, уже знаешь, кого с собой возьмешь?

- Что?

- Здесь две путевки, ты не заметила? Главный пусть и занят, но предположил, что ты не захочешь ехать одна. Это хороший жест. Полный доверия.

В тот же час я написала отцу семейства, что он молодец, подумала и добавила, что будь он рядом, я бы закормила его пирогами. Гладько остался верен себе, не заметил отсылки к замене обнимашек, спросил, кого Олеся пригласит в поездку и промолчал, получив короткое «А есть варианты?»

17.

Когда она выбрала Глеба, я не удивилась. Больше поразило то, что Гладько задержался в день ее отъезда, а Леся сделала вид, будто в упор его не замечает. Словно невинное создание в легком солнечном платье, широкополой шляпе и босоножках с невысоким каблуком, она стояла на лестнице, смотрела, как охранник грузит чемоданы в авто и строила из себя обиженку, вынуждаемую ехать на моря. И ладно бы молча строила, так нет же, успела посмеяться, когда Алиса, верная плану поцелуев, охотно поздоровалась с отцом.

Госпадя, я боялась смотреть на них в эти мгновения, чтобы не спугнуть, а старшая не только смотрела, она ещё и комментировала. Зараза! Гладько кашлянул, оборвав ее замечание. А вот малышка смутилась и сбежала в парк, к счастью, вслед за ней устремился Бас. Так что я без волнений могла вправить мозги старшей крале.

- Лучше бы ты так явно не завидовала, – шепнула я, став рядом с Οлесей и стойко выдержала гневный взгляд. Да уж, зависть - это последнее чувство, с которым она согласилась бы. - В отличие от тебя, у малышки хватает мужества сказать «спасибо» за каждодневную заботу. А ты даже перед поездкой в Испанию не можешь рта открыть.

- Могу, но не благодарности ради. Я его ненавижу!

Отличный выпад, вот только я не первый год на Земле.

- И давно? - спросила ехидно, чем опять выбила ее из заезженной колеи. - Леся, у любой обиды максимальный срок два года. Потом ее нужно сокращать во избежание гневных болезней до двух месяцев, двух недель, двух часов и наконец-то двадцати минут. Хотя есть умельцы высшего пилотажа, у них обиды длятся не более секунды. И это правильно.

- Верится с трудом.

- Ничего трудного. Только представь. У тебя сейчас самолет, у него дорога на работу. Что будет с твоей обидой, если он не доедет? Что будет, если ты не долетишь? - Длительная пауза и продолжение: - Аж ни-че-го. Это пустая трата времени и энергии. Поэтому заканчивай с обидами, хватит портить свою жизнь.

- Не только свою, – произнесла она упрямо.

Вот ведь строптивица!

Глеб закрыл багажник и застыл возле джипа, Гладько отступил от входной двери и стал спускаться к нам. У меня остались доли секунд, прежде чем Олеся сбежит, так и не поняв, что я хотела сказать.

- Послушай. В этой Вселенной мы учимся, если не на чужих историях, то на личном горьком опыте. Урок, неусвоенный с первого раза, будет поставлен на повтор. Для своего же блага, будь осмотрительна, не наступай на одни и те же грабли.

Она хотела ответить, но заметив приближение отца, быстро преодолела последние ступени и села в джип. Не помешала даже шляпа, полями застрявшая в двери. Взгляд устремлен в лобовое стекло, руки нервно дергают за ремень безопасности. Кажется, мои слова спровоцировали хоть какой-то душевный отклик. Глеб, в отличие от нее, пожал руку бигбоссу, выслушал мои пожелания счастливого пути и не забыл махнуть Алисе, что выглянула из-за дома.

- Что вы ей сказали? - хмуро спросил Гладько, когда джип тронулся с места.

- Подождите секунду, - ответила я. - Поднимите руку, а теперь помашите. Не слишком активно, но и не удрученно.

Пока машина выворачивала на дорогу из-за ворот, я все же заметила, как Олеся бросила последний взгляд. И пойманная на месте преступления, быстро отвернулась. Отлично, лекция даром не прошла.

- Счастливого пути! – крикнула я и выдохнула с облегчением. Впереди две недели спокойствия и жизнь по новому плану.

- Тамара, - напомнил о себе бигбосс, - что вы ей сказали?

- Лишь то, что на обиды нужно в среднем тратить от двух до двадцати минут, все что свыше, нас убивает.

Он глубокомысленно промолчал, проследил за тем, как закрываются ворота, и уже хотел уйти, когда я не выдержала. На миг прижалась к мужскому плечу, заглянула в сумрачные глаза и выдохнула:

- Гладько, я вас обожаю! Как вы догадались остаться?!

- Хм, мой джип с вечера на ТО.

- Это не я! – воскликнула я и тут же от него отлипла.

- Очень на это надеюсь, у машины треснула передняя ось.

- Да, такое подручными средствами не сделаешь, – согласилась с ним. Подумала, и вернулась к прежнему соприкосновению, чтобы спросить: - Α почему вы не взяли такси? В крайнем случае, пошли бы пешком, ведь работа превыше всего.

Он мгновение смотрел на меня, затем тихо рассмеялся. Это был мягкий мужской смех, что-то среднее между смущенным и счастливым. От него повеяло оттепелью, которую так неистово ждешь в течение долгой морозной зимы. И я засмотрелась на лучики морщинок у глаз, на изгиб рта, которого раньше, кажется, не было. Словно баг в заводских настройках заточенного на серьезность робота.

- Приятно видеть вашу улыбку, - сказала, отступив. - Она у вас как небесное чудо, раз в семь лет.

- Да уж.

Он усмехнулся своим мыслям, махнул Шкафчику, что незаметно въехал во двор на своем авто и cпустился вниз, когда из машины выскочил Углицкий. Истинная смена караула. Один пост сдал, второй пост принял.

- Удачи! – пожелала я.

- Спасибо, – откликнулись оба, обменялись взглядами и разошлись.

***