Черные Шипы - Рина Кент

Это срабатывает всего на мгновение, прежде чем я снова оказываюсь у нее на хвосте, питаясь исходящими от нее феромонами жертвы.

Мой зверь пробирается когтями на поверхность, увеличиваясь и расширяясь с каждым шагом, который приближает меня к ней.

Я вдыхаю ее аромат, запах лилий и волнующего страха, и я знаю, что я в шаге от того, чтобы схватить ее миниатюрное тело и опрокинуть его, а затем хорошенько трахнуть.

Не имеет значения, что я был болен только прошлой ночью. Сегодня вечером я чувствую себя сильнее самого гребаного дьявола.

Наоми бросает взгляд через плечо и визжит, звук эхом отдается в темной тишине, прежде чем ее безумные движения выходят из-под контроля.

Сейчас она действует в режиме чистого выживания, напрягая свои мышцы до предела и, вероятно, потребляя кислорода на неделю.

Моя собственная волна энергии накатывает, и мышцы ног двигаются плавно и целенаправленно. Чем больше она мечется между деревьями, тем решительнее становится мой зверь.

Чем отчетливее становится ее запах, тем быстрее я преследую ее.

Она останавливается, когда мы выходим на поляну. Камень, на котором мы обычно разговаривали и трахались, все еще там, естественный свидетель нашей ебаной тьмы.

Неподвижный объект, который оставался там, даже когда мы этого не делали.

А теперь мы просто вернулись к исходной точке.

Я использую ее нерешительность и хватаю ее, обхватив рукой за талию, одной рукой поднимая ее.

Она визжит, ее хриплый голос эхом разносится в воздухе, а ее крошечное тельце цепляется, извивается и брыкается в моей хватке.

Ее стоны чисты и первобытны, как и мое хриплое дыхание.

Я обнимаю ее другой рукой и несу к скале, пока она борется, пытаясь вырваться из моей хватки, хотя все ее тело, кажется, охвачено пылающим огнем.

К черту борьбу в этой женщине.

Никто, кроме нее, не стал бы пинать и царапать меня, даже когда их глаза сияют от вожделения ко мне.

Это одна из причин, почему я никогда не смог бы уйти от нее, даже если бы захотел.

Я прижимаю ее тело к камню так, что она наклоняется, положив свои сиськи на плоский край. Наоми взвизгивает и бросается вперед, пытаясь убежать. Я шлепаю ее по заднице три раза подряд.

Ее крик — гребаная музыка для моих ушей, он наполняет лес, его духи — единственные свидетели нашей порочности. Наша гребаная реальность.

Порка не убивает ее борьбу, хотя и уменьшает ее, она все еще пытается отмахнуться от моей руки.

Я хватаю ее за оба запястья и завожу их ей за спину, затем дергаю ее голову назад за прядь волос. — Оставайся, блядь, на месте.

— Нет… нееет, отпусти меня!

— Кричи сколько хочешь. Здесь тебя никто не услышит. Есть только ты и я, моя маленькая грязная шлюшка. Неужели ты действительно думала, что я тебя не поймаю? Ты можешь бегать хоть десять лет, а я все равно схвачу тебя за горло.

— Я не убегала…

Ее слова разжигают огонь у основания моего позвоночника. — Прекрати говорить такое дерьмо, когда ты, блядь, это делала.

— Нет… Ты идиот. Я этого не делала! — слезы блестят на ее веках, и я понятия не имею, крокодиловы это слезы или слезы боли.

Я отпускаю ее запястья и волосы, и Наоми со вздохом падает спиной на камень. Но я не даю ей успокоиться. Я хочу быть рядом с ней и трахать ее каждую чертову секунду и никогда не отпускать ее нахрен.

Дотянувшись до ее груди, я расстегиваю молнию на ее брюках, затем опускаю их и ее трусики.

Моя рука опускается на ее задницу одновременно с тем, как я засовываю в нее три пальца. Она промокла от погони, но ее крик пронзает воздух.

Ее ногти царапают поверхность камня, вероятно, в поисках отсрочки от меня, но ее нет.

Ягненка от волка не спасти.

Я трахаю ее пальцами и стимулирую ее клитор достаточно сильно, чтобы она тряслась и стонала.

Все еще засовывая пальцы в ее влажную пизду и вынимая их оттуда, я достаю из кармана флакон с эфирным маслом. Он горел с тех пор, как я положил его туда после того, как спланировал его идеальное использование.

Я убираю руку с ее киски, и она стонет, разочарованный звук, который для моих ушей подобен музыкальному шедевру.

— Оставайся на месте, блядь, — приказываю я, затем выливаю масло на обе руки. Его сильные ноты кедра, розмарина и сосны наполняют воздух, когда я бросаю стеклянную бутылку на землю.

Моя ладонь натирает ее влагалище, и она стонет, даже если в ее напряженных мышцах все еще идет борьба. — Твой муж подумал, что это была гениальная идея — прислать мне масла и напомнить мне, что он тот, к кому ты возвращаешься каждую ночь. Поэтому я собираюсь заполнить твои дырочки его драгоценными маслами, чтобы, когда он почувствует их запах и увидит мою сперму на твоей пизде, он знал, кому ты на самом деле принадлежишь.

Она корчится на камне не из-за борьбы, а из-за потребности в трении.

— Такая жадная маленькая шлюха, моя Наоми. Тебе нужно наполнить эту киску?

— Ммм…

— А как насчет твоей другой дырочки?

Я раздвигаю ее ягодицы и засовываю внутрь смазанный маслом палец. Она напрягается, ее позвоночник вздрагивает, прежде чем она расслабляется рядом со мной.

— Он почувствует запах меня и своих гребаных масел на твоей заднице тоже. Он будет видеть меня повсюду в тебе.

Ее дыхание прерывается, и я знаю, что она близка к оргазму, но я не доставляю ей этого удовольствия и вытаскиваю свои пальцы.

— Себастьян… — умоляет она, ее возбужденный голос — гребаный афродизиак для моего изголодавшегося члена.

Я опускаю свои спортивные штаны и натираю свою длину этим гребаным маслом.

— Умоляй, чтобы мой член заполнил твою пизду, Наоми.

— Пожалуйста… — бормочет она, едва слышно.

— Еще.

— Пожалуйста, наполни меня.

— Я этого не слышал.

— Пожалуйста, наполни меня своим членом. Пожалуйста, я хочу этого. Мне это нужно. Пожалуйста…

Ее шепчущие стоны, их надломленность сводят меня с ума. Я вхожу в нее с глубоким стоном, затем смотрю, где мы соединяемся, когда я добавляю еще один палец в ее задницу. — Твоя пизда, блядь, создана для меня, детка. Разве не так?

— Да! Да!

— А теперь скажи мне трахнуть тебя так, как мы оба этого хотим.

— Жестче… быстрее… грубее… Заставь меня взять весь твой