Паутина - Весела Костадинова

— Что сказал? — не открывая глаз спросила я.

— Эээ… в общем, — она не походила сама на себя, — в Центр вчера Роменский приезжал…

— Что? — от моего спокойствия не осталось и следа. — Что ему тут нужно было?

— Понятия не имею, — понизила она голос. — Правда. Я думала Макс тебе рассказал….

— Я вчера дома была — мне было не очень хорошо, — не смотря на то, что в Центре у меня была своя комната, иногда я все-таки уезжала домой. — А сегодня Макса еще не видела….

— Они крупно поскандалили, Лиа, — почти шепотом призналась Марина. Спину прострелило неожиданной болью, так, что я едва не вскрикнула, но сдержалась, прикусив губу. Малыш снова толкнулся, но теперь это ощущение было другим — не просто движением, а напряжённым, тянущим, будто тело предупреждало меня о чём-то.

— Откуда ты знаешь? — стиснула зубы, стараясь не выдать своего состояния.

— Роменского выводила охрана. Он, похоже, врезал Максу.

— Сукин сын… Надеюсь, теперь Макс его посадит….

— Лиана… — внезапно Марина резко поднялась со скамьи, но не сделала ни шага.

Её лицо вдруг исказилось странной, похожей на судорогу гримасой, словно она пыталась что-то сказать, но не могла, словно в её теле разом произошёл какой-то сбой.

Я замерла, забыв даже о своей боли.

— Марина, что с тобой? — тревожно спросила я, наблюдая, как её дыхание становится прерывистым, а пальцы дрожат, будто она едва сдерживается, чтобы не схватиться за что-то для поддержки.

— Понимаешь…. Я…. я кое-что знаю…. слышала….

— Марин, — я снова поморщилась от боли в пояснице, — выкладывай на чистоту, что происходит с тобой?

— Со мной, наверное, все в порядке…. Я просто сильно вымотана: учеба, работа в центре, тренинги…. Устала сильно… а вчера увидела нашего декана в таком состоянии….

— Да сдох бы он скорее, — от души пожелала я.

— Ты его так ненавидишь? — вдруг тихо спросила Марина. — Настолько сильно?

— Да, — ответила я, — да. Ты себе представить не можешь, как сильно….

— А если он приезжал сюда ради тебя? — вдруг тихо спросила она, побледнев.

Мне вдруг стало холодно.

— Что? — я в упор посмотрела на неё, но Марина отвела взгляд.

— Я… вчера слышала разговор… случайно… — она сглотнула, пытаясь справиться с охватившим её волнением. — Он… он искал тебя, Лиана. То есть, весь разговор я не слышала — он был у Макса в кабинете, но когда его охрана скрутила и выводила, он несколько раз имя твое крикнул… Словно, надеялся, что услышишь…

— Для чего ты мне все это говоришь? — резко спросила я, теряя терпение. — Марина, я не хочу ни видеть, ни слышать, ни знать этого человека. Очень хорошо, что меня вчера не было. Не увидела его подлую морду!

— Лиана, — Марина продолжала теребить край толстовки. — Я… кое-что….сделала….

В это мгновение ребенок пнул меня в поясницу так, что я невольно охнула. А потом еще раз и еще.

— Лиана! — она бросилась ко мне и подхватила под локоть. — Что с тобой?

— Не знаю, — только и смогла произнести я. — Не знаю…. мне помощь нужна…

К нам уже спешили другие девушки-волонтерки, обнаружив, что что-то происходит.

— Лиана, — зашептала Марина, — я…

— Потом, Марин, потом, — по спине катился холодный пот, я уже понимала, что что-то пошло не так. Совсем не так. К счастью помощь тоже оказалась совсем рядом.

В операционной все действовали слаженно, спокойно, без лишней суеты. Аппараты, контролирующие моё состояние, мерно пищали, создавая ровный фон, почти убаюкивающий. Ирина, скрытая под маской, сосредоточенно выполняла свою работу, её движения были точными и уверенными. Две медсестры слаженно помогали ей, подавая инструменты, следя за мониторами, обмениваясь короткими, чёткими фразами.

Воздух был пропитан стерильностью и напряжённой сосредоточенностью, но паники не было. Всё шло по отлаженному сценарию — почти как хорошо разученная хореография. Сттоявшая рядом Наталья, тоже в халате и маске, крепко сжимала мою руку.

Я не ощущала страха или боли, просто нереалистичность ситуации и только. Еще час назад была в саду и вдруг — экстренное кесарево из-за двойного обвития ребенка и риска удушья. И вот я уже на операционном столе прислушиваюсь к писку мониторов и тихим деловым разговорам врачей.

Максимилиан сначала хотел остаться на операции, но у меня едва не случилась истерика от одной только мысли, что он увидит меня в таком состоянии. Голая, уязвимая, под холодным светом операционных ламп… Я знала, он хотел поддержать меня, но присутствие его взгляда было бы для меня хуже, чем сама операция. А теперь, я точно знала, он вышагивает там, за дверями, прислушиваясь к любому звуку из операционной.

Что-то хлюпнуло, что-то пискнуло и вот я уже увидела на руках Ирины маленький комочек, который она тут же передала одной из медсестер.

— Что? — обеспокоенно спросила я, переводя глаза то на Наталью, то на Ирину, то на девушку, державшую малыша. Наталья оставила меня и подошла к той, и через секунду воздух прорезал младенческий крик.

Лица женщин сразу же расслабились, глаза заулыбались.

— Хорошо, Лиана, — синие глаза Натальи сияли, — все хорошо! Все просто замечательно! У нас — девочка! Девочка!

Глаза Натальи влажно поблёскивали под искусственным светом операционных ламп. Она бережно, почти благоговейно, взяла малышку и осторожно положила её мне на грудь.

Крошечное, сморщенное создание, смешное и трогательное, словно маленькая старушка. Я смотрела на неё, не веря, что это — мой ребёнок. Она казалась почти игрушечной, с заплывшими глазками и громким, требовательным голосом.

— Заберите малышку, — распорядилась Ирина, — ее надо осмотреть, взвесить… Лиана, сейчас тебя зашиваем. Лежи спокойно, минут через двадцать закончим.

Девочку забрали с моей груди. Наталья явно разрывалась между нами, и я кивнула ей, чтобы она оставалась с малышкой. Сама устало закрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Я стала матерью и не испытывала по этому поводу ни малейшей радости. Напротив, эти несколько минут рассматривая лицо девочки, я непроизвольно искала в нем сходство с ее отцом.

— Эй, а ну-ка не спать, — забеспокоилась Ирина, и одна из медсестер тут же звонко шлепнула меня по щеке. — Не пугай нас, Лиана!

— Простите…. — больше я глаз не закрывала, тоскливо думая о том, как измениться теперь моя жизнь.

Когда меня привезли в палату, Макс, сияющий и держащий на руках пищащий комочек уже ждал меня.

— Она прекрасна, Лиа, — его лицо светилось. Если бы я не знала, кто биологический отец девочки — подумала бы, что Максимилиан. — Она просто потрясающая…. Будет похожа на тебя, лю… Лиа.

Он держал ее, а я… я не чувствовала к ней ничего.

Да, это мой