Вирджиния Эндрюс - Шепот в ночи

Когда же я добралась до фамилии Саттон, мое сердце упало. Здесь было более дюжины этих фамилий с именем Михаэль. Майк или просто М.

– У меня много шансов, – сказала я. – На много больше, чем я ожидала.

Я вытащила оставшиеся деньги и поискала, где бы я могла их разменять. Я увидела газетный киоск и поспешила туда.

– Извините, – попросила я, когда человек в киоске повернулся к нам. – Вы не могли бы разменять деньги, мне нужно позвонить по телефону?

– Я что, похож на «Чейз Манхеттен Банк?» – заявил он, ухмыляясь. – Купите что-нибудь и получите мелочь, – ответил он.

– Но… хорошо. Дайте, пожалуйста, плитку «Херши», – и я протянула ему пять долларов. – Пожалуйста, сдачу – мелочью.

– Вы что, хотите обзвонить всех в Манхеттене? Он покачал головой, но дал мелочь. Джефферсон был в восторге от шоколадки.

Я начала звонить. Пальцы дрожали, когда я набирала номер. Что я скажу? С чего я начну? Как я его назову, когда он ответит? Михаэль или Мистер Саттон? По первому номеру никто не ответил. На второй ответила пожилая леди.

– Это квартира певца Михаэля Саттона? – начала я.

– Певца? Нет, он работает слесарем, – ответила она.

– Извините.

Я обзвонила остальных. Многие отвечали мне вежливо, а некоторые были чрезвычайно раздражены моим звонком. Один решил, что это хулиганская выходка, и начал осыпать меня проклятиями. Наконец я позвонила одному из М.Саттанов и после четырех гудков ответила женщина, чей голос был такой, будто ее только что разбудили.

– Я разыскиваю Михаэля Саттона, певца, – начала я.

– Я тоже, – прервала она меня.

– Я правильно набрала номер? – спросила я.

– Вы одна из его учениц?

– Учениц? Да, мэм, – сказала я. – И сегодня у меня урок.

– Ну, я надеюсь, не раньше полудня, – грубо бросила она.

– Да.

– Тогда, что вам нужно, – спросила она.

– Он сейчас дома? – поинтересовалась я.

– Его тело – да, но не сознание, – ответила она, сопровождая свои слова смехом.

– Пожалуйста, вы не могли бы позвать его?

– В данный момент он к тому не расположен. Перезвоните где-нибудь… через час, – сказала она.

– Но…

Она повесила трубку прежде, чем я успела что-либо еще произнести. Ну я хоть нашла, кого нужно, подумала я, и списала адрес из справочника. Джефферсон, который тихо сидел и рассматривал людей и суматоху вокруг, выжидающе посмотрел на меня.

– Все в порядке, – сказала я. – Я его нашла. Поищем такси.

– Такси? Хорошо! – с восторгом ответил он.

Я пошла по указателю к выходу на 41-ю улицу.

Когда мы вышли, то увидели вереницу такси, припаркованных у тротуара. Дождь прекратился, но погода оставалась мрачной и унылой. Водитель первой машины быстро подошел к нам. Это был высокий худой человек с густыми каштановыми усами.

– Вам нужна машина, мисс? – спросил он.

– Да, сэр.

– Она у вас уже есть, – сказал он, беря наши чемоданы и укладывая их в багажник. – Садитесь, – он показал на заднее сиденье. Джефферсон мгновенно забрался в машину и выглянул в окно с другой стороны.

– Куда едем, мисс? – поинтересовался водитель, усевшись на свое место.

Я сообщила ему адрес.

– О, Гринвич Вилладж, да?

Он включил счетчик и выехал на оживленную улицу так легко, словно мы были там единственным транспортным средством. Сигналили машины, люди кричали, но когда загорелся зеленый свет, он спокойно повернул и увеличил скорость. Через секунду мы неслись по улицам с такой скоростью, что нам пришлось ухватиться за ручки, чтобы не свалиться с сидений.

– Вы первый раз в Нью-Йорке? – спросил водитель.

– Да, сэр.

Он засмеялся.

– Так я и думал. Вы выглядели такими напуганными, когда вышли из здания вокзала. Не волнуйтесь. Только не давайте никому утереть себе нос, – посоветовал он. – И все будет в порядке.

– Ага, хихикнул Джефферсон.

Водитель несколько раз сворачивал, а затем повез нас по длинной улице, потом сделал еще один поворот за угол, где был ресторан и цветочный магазин. Он поехал медленнее и, наконец, остановился. Я выглянула и увидела несколько старых зданий, стоящих в ряд. У большинства были ободранные двери с разбитыми ступеньками. Здания были серые и грязные, окна на нижних этажах были в грязных разводах, оставшихся после дождя.

– Приехали, – объявил водитель. – С вас пять сорок. – Я вытащила шесть долларов и отдала ему.

– Спасибо, – сказал он и вышел, чтобы достать наш багаж.

– Который из них номер восемь-восемнадцать? – спросила я, оглядываясь.

– Номера слегка полиняли, но если вы приглядитесь, то увидите, что номер восемь-восемнадцать прямо перед вами.

Он сел в машину и уехал. Мы с Джефферсоном стояли на тротуаре, уставившись на входную дверь дома, в котором жил мой родной отец.

– Идем, Джефферсон, – сказала я, поднимая чемодан.

– Мне здесь не нравится, – захныкал он. – Здесь плохо. А где детская площадка? – оглядываясь, спросил он.

– Джефферсон, идем, – скомандовала я и взяла его за рукав.

Неохотно поднял он свой маленький чемодан, и мы поднялись по ступенькам к входной двери. Мы вошли в небольшую прихожую. На стенах висели почтовые ящики и на каждом из них было имя квартиранта. Я нашла имя Михаэль Саттон на табличке «квартира 36». Даже при виде имени я так занервничала, что едва могла пошевелиться. Медленно я открыла вторую дверь, и мы вошли на первый этаж. Справа я заметила ступеньки, но нигде не было лифта.

– Я не хочу идти пешком по ступенькам. Я устал, – заныл Джефферсон, когда я направилась к лестнице.

– Мы вынуждены, – сказала я. – Скоро ты сможешь лечь спать в кровать.

Я потянула его за собой, и мы начали подниматься по лестнице. Когда мы очутились на третьем этаже, я остановилась и осмотрелась. Это был мрачный гулкий коридор с единственным маленьким окном в конце, которое, казалось, никто никогда не протирал.

– Здесь как-то странно пахнет, – Джефферсон поморщился.

Воздух действительно был затхлый, но я ничего не сказала. Вместо этого я прошла по коридору, пока не остановилась перед квартирой 36. Затем я глубоко вздохнула и нажала кнопку звонка. Никто не ответил, и я позвонила снова. И снова – ни звука.

– Может, он не работает? – пробормотала я и слегка постучала в дверь. Мы замерли, надеясь услышать шаги, но ничего не услышали.

– Может, его нет дома, – предположил Джефферсон.

– Нет, ну я же только что разговаривала с кем-то по телефону, – настаивала я и еще раз постучала, на этот раз сильнее.

Мгновение спустя дверь распахнулась, и мы очутились лицом к лицу с женщиной, одетой в мужской линялый голубой халат. Ее крашеные светлые волосы были растрепаны. Она была не накрашена и сонная, а во рту у нее дымилась зажженная сигарета.