В твоих глазах - Амабиле Джусти

которая была приверженцем альтернативной медицины. Когда мы переехали, она ежемесячно присылала ей эти таблетки, и Изабель принимала их с абсолютным усердием перед сном, не пропуская ни одного вечера. Ну… в течение многих лет я заменял их противозачаточными таблетками. К тому периоду я уже не контролировал себя. Измотанный до глубины души. Чудовищный.

— Чудовищно человечный, я бы сказала.

— Это заставляло меня чувствовать себя ещё более виноватым перед ней. Я чувствовал вину за всё. Потому что не любил её, потому что терпел её, потому что иногда даже ненавидел, потому как понимал, — в глубине души, когда Изабель чувствовала себя окружённой врагами, она была права… Потом моё чувство вины стало ещё более конкретным, когда у меня случился роман с одной из моих студенток. Ничего важного, просто краткий эпизод непристойного секса в моём кабинете в колледже. Я был измотан, разочарован, устал. Я не был влюблён в ту девушку, она была мне безразлична, я даже не помню, как она выглядела. Я просто хотел испытать удовольствие, чтобы отвлечься от того, насколько разрушена моя жизнь. Я думал, что мне удалось сохранить всё в тайне, но… Изабель словно всё поняла. Странно, но она перестала нападать на меня, не требовала объяснений, не устраивала мне обычные допросы с пристрастием. Именно тогда, когда она могла бы конкретно обвинить меня в неверности, она начала закрываться в себе. Она стала угасать. Несчастье взяло верх над паранойей. Изабель была похожа на тигрицу в клетке, измученную, уставшую от жизни. Однажды в прошлом году я вышел за покупками, хотел приготовить для неё еду, чтобы загладить свою вину, и… когда вернулся, нашёл её повешенной.

Хватка Евы на его плече превратилась в настоящие тиски. В голубых глазах промелькнула искра искреннего ужаса.

— Боже мой! Этого… этого я не знала!

— Никто не знал. Изабель… она умерла в одиночестве. Одна. Хуже, чем животное. Даже собака не должна умирать без ласки. Она, должно быть, чувствовала себя в таком отчаянии, понимая, что я на самом деле предал её, во всех смыслах… а меня не было рядом. Мысленно я давно бросил её. Тогда я понял, — чудовищная ДНК моей семьи поглотила меня. И я получил ещё одно подтверждение этому, когда согласился на идею бабушки всё скрыть. Принадлежать к семье влиятельных бизнесменов имеет свои леденящие душу преимущества. Официальная версия — естественная смерть, никто не задавал вопросов, никто не расследовал, всё закончилось в самом абсолютном и холодном забвении. Но для меня начался настоящий ад. Совесть и раньше не была родниковой водой, но вот уже год я живу, преследуемый самим сатаной. Подумать только, я даже сделал татуировку, посвящённую Изабель, в попытке унять свои угрызения совести. — Байрон замолчал, опустив лицо на руки, и сделал вздох, похожий на последнюю часть рыдания. — А потом… потом появилась Франческа и… потрясла меня. Она красивая, интересная, интригующая, но… ещё и уязвима. Я уверен, за стервозной внешностью скрывается стекло. Возможно… может, меня привлекают такие женщины?

— Ни один человек не застрахован от слабости, Бай. Все мы по-своему сделаны из стекла. У каждого из нас есть воспоминания, секреты, мысли, которые нас пугают. Даже Супермен теряет свои силы из-за криптонита, верно? Ни одно существо, будь то человек или инопланетянин, не является несокрушимым. Но проблема не в этом.

— А в чём?

— Я уже задавала тебе этот вопрос: насколько она тебе нравится? Что ты на самом деле чувствуешь к ней? В прошлый раз ты не смог мне ответить вразумительно.

— Боюсь, что и сейчас тоже. У меня такая путаница в голове. Такая боль за Изабель, за то, что не смог полюбить её, что бросил, даже за то, что не смог лучше защитить её от лап моей бабушки… Когда я согласился на то, чтобы всё замять, я верил, что делаю это ради неё, ради Изабель. Чтобы она, жившая в ужасе от воображаемых врагов, не стала объектом расследований, газетных статей, всевозможных гадостей, даже будучи мёртвой. Временами, однако, меня одолевали огромные сомнения в том, что я делал это в основном для себя. Я до сих пор задаюсь вопросом, не руководствовался ли я эгоистическими мотивами, как моя бабушка, не хотел ли просто замять скандал и закрыть дверь в отрывок жизни, который истощил меня… Именно по этой причине, из-за всего этого, если бы я полюбил другую женщину, если бы любил её по-настоящему, я бы почувствовал, будто затягиваю вторую петлю на горле Изабель. Поэтому предпочитаю говорить себе, что это пустяк, то, что я чувствую к Франческе, — это просто физическое влечение, нечто менее отвратительное, чем то, что я испытывал к студентке, лица которой даже не помню. Или это просто патологическая склонность к сложным женщинам, охваченным печальными тайнами, которых нужно защищать как дочерей, а не как спутниц. Но это не любовь, это не может быть любовь.

— Только ты можешь это знать.

— К сожалению.

— И поэтому сегодня вечером ты привёл сюда ту девушку? Чтобы проверить себя?

— Что-то в этом роде. Какая умная мысль… Когда мысли неясны, совершаешь большие глупости.

— И ты что-нибудь понял? Помог ли этот идиотский эксперимент?

В который уже раз Байрон бросил на Еву обеспокоенный взгляд.

— Это помогло мне понять раз и навсегда, что мне нужно бороться с тем, что, как мне кажется, я чувствую. Всё, что мне нужно сделать, это держаться от Франчески на расстоянии и…

Глаза Евы блестели. Во время этих проникновенных признаний она не могла сдержать слёз, растопивших её тушь и веселье, но перед тем, как вернуться на работу, одарила Байрона улыбкой и ласковой фразой.

— И тогда ты всё равно рухнешь, как солдат, которого бьют ни копьём, ни мечом и ни гранатомётом, а ангельской лаской и проклятым поцелуем.

Затем она оставила его одного в комнате.

Оставила со списком резких приговоров в его мыслях.

«На похоронах Изабель я дал обещание.

Я никогда больше не женюсь.

Не буду любить никого другого.

И заплачу за то, что не спас её.

Даже ценой смерти, я сдержу своё слово».

* * *

Байрон вернулся домой почти на рассвете. От него пахло травкой и алкоголем, будто он сам курил и пил, хотя большую часть времени провёл в кабинете, обдумывая свои мысли. Он не сделал даже затяжки и едва выпил полпива, прежде чем потерпеть фиаско с рыжеволосой девушкой.

Он оставил мотоцикл в гараже и поднялся по лестнице. Ему хотелось лечь в постель и уснуть.

Но как только Байрон подошёл к двери, он испугался, что