Елена Холодная - Ночной принц и я

Мужчина ухватился за плечи девушки и сильно встряхнул её. Голова девушки от такого обращения на мгновения запрокинулась назад, а потом вновь вернулась в исходное положение.

— Хорошо, — проклацала она зубами. — Но ведь ты не уйдешь?

В глазах Алисы отразилась боль и тут же радужку затопила яркая зелень, сменив синий цвет.

— Куда ж я от тебя денусь, чудо ты мое ясноглазое, — Лекс улыбнулся и прижал хрупкое тело невесты к своей груди. Девушка немного поерзала, лучше устраиваясь у него на руках, и сладко засопела.

Он подождал, пока дыхание Алисы выровняется, уложил её на постель, накрыв одеялом. Она сжалась в комочек и моментально сцапала его руку, подложив ладонь под щеку, вместо подушки. Мужчина вздохнул и обернулся, услышав шорох. В проходе стояла Марина Валентиновна и улыбалась уголками губ. В эту минуту Лекс понял, что их брак наконец-то благословили.

— Дайте мне слово, молодой человек, что будете беречь мою внучку как зеницу ока, — пожилой мужчина с ясными голубыми глазами уставился на авторитета.

— Слово чести, — кивнул Лекс, прижимая одну руку к сердцу, и склоняя голову.

— Отец, — секундой позже взвыла Марина Валентиновна. — Ты разве не видишь — этот человек… он преступник, бандит, мафиози. Он испортит Алису, не даст ей спокойно жить, сделает ей ребенка и кинет. Как пить дать кинет. Я права?

Женщина уперлась руками о стол, сверля недружелюбным взглядом Лекса.

— Такого не будет, — отрицательно покачал головой мужчина. — Я люблю Алису и хочу от неё детей. Наших детей. И что-что, но своя семья для меня дороже всего на свете.

— И что же ты не был здесь, когда у моей дочери случился нервный срыв? Ещё скажи, что не ты виноват в этом. Моя девочка бредила о какой-то красной машине, сбившей одного из твоих дружков. ТЫ! ВТЯНУЛ! МОЮ ДОЧЬ! В ВАШИ РАЗБОРКИ!

— Я ни во что её не втягивал! Эта ситуация скоро разрешится. Успокойтесь, пожалуйста, Марина Валентиновна, — холодом в голосе Лекса можно было заморозить всю Россию.

На несколько мгновений на кухне воцарилась тишина, в результате чего все услышали какой-то шум, доносящийся из спальни и срывающийся голос Алисы. Мужчины переглянулись, и Лекс направился в комнату, дабы узнать, в чем собственно дело. Было понятно, что Алиса уже проснулась, но почему кричит?

Он в два шага добрался до двери комнаты и распахнул её. Взору мужчины предстала следующая картина: его невеста, полусидящая на постели и два понурившихся мужчины. Брат и телохранитель. Видя, что накал страстей уже не шуточный, Лекс вышел из тени и сурово одернул Алису.

— Сволочь! — девушка переключила внимание на жениха, и он еле увернулся от подушки. — Урод! Тиран! Сатрап! Изверг!

— За что? — попытался было возопить мужчина, однако вопрос пролетел мимо ушей любимой, за то в него полетела ваза.

— Вот тебе! Вот тебе! За все! За Макса! За Аню! За все! — приговаривала невеста, то и дело швыряясь вещами. Пол тут и там усеивали осколки.

А на следующий день были похороны. Меня подняли не свет ни заря. Одели, расчесали, умыли, покормили, сделали макияж и прическу. Очнулась я только в машине, когда дверь хлопнула и в салон сел Лекс, сразу же обняв меня за плечи. Сейчас я была одета довольно-таки строго, без каких либо украшений. Впереди и позади нас стояли машины. Обе с охранниками. За рулем сидел хмурый Елисей. Лекс взглянул на часы и дал отмашку бодигарду. Картеж тронулся.

За два с половиной часа дороги мы не сказали ни слова друг другу, да и не нужны тут были слова. В воздухе витало горе, оно пронизывало каждую частичку моего тела, сжимало легкие, вызывало слезы… За окном мелькали укрытые снегом сосенки, чередовавшиеся с разлапистыми елями и тонкими, покрытыми инеем березками. Словно сказочное королевство обступало меня со всех сторон, но в этой сказке не было для меня места. Для роли Снежной Королевы я не годилась, а для Герды — пора моей наивности прошла, и этой героиней уже быть никак не могла. Я потерла переносицу, пытаясь собраться с мыслями, но они все разбежались и махали мне ручками, где-то на задворках сознания. В голове было до того пусто, что казалось если я ей потрясу, то раздастся звон.

Мы приехали в церковь в пригороде Нижнего. Небольшая каменная часовенка, покрашенная светло-зеленой краской со стрельчатыми окнами. Рядом с ней были припаркованы джипы различных марок. В воротах стояло два охранника, которым Елисей три раза посигналил. Они распахнули кованые створки и впустили машины во двор.

— Может быть, ты лучше посидишь в машине? — тихо спросил меня Лекс, перед тем, как открыть дверь.

— Нет. Все нормально. Просто голова немного мутная. Наверное, переспала.

— Ты побледнела. Может, передумаешь? — в глазах любимого сквозила тревога.

— Я справлюсь. Просто жить не смогу дальше, если не попрощаюсь, — я грустно улыбнулась. — Всё-таки, что не говори, а Максим был мне другом. Какое-то короткое время.

— Ты приняла? Поняла, почему он тебя защитил? — удивленно спросил Лекс.

— Да. Он не мог поступить по-другому. Ему не позволила бы совесть.

— Хорошо, но если будет сложно, — любимый взглянул на меня, — помни я рядом.

Я кивнула, осторожно ступая на обледенелую дорожку. Лекс тут же прижал меня к себе, обняв за талию. Мы зашли в церковь, и разговоры моментально стихли. Около иконостаса на возвышении стояли два гроба. Мне безумно захотелось ещё теснее прижаться к замершему любимому. Казалось, что он тоже не был готов к такомувиду. Из толпы к нам вышла пожилая женщина лет шестидесяти, закутанная во все черное.

— Саша! — прошептала она. — Саша, скажи, что это неправда! Я потеряла все. Все. Максим погиб, Анечки больше нет, внучка умерла. Я не знаю, как жить.

Я вздрогнула и уставилась на Лекса. Любимый побледнел. Значит, они все умерли, все, включая дочку, которую так ждал Максим. И в этом виновата я. И правда, рядом с большими гробами стоял маленький беленький, увитый лилиями.

— Галина Николаевна, — встряхнул Лекс женщину, — ещё не все потеряно. У вас есть Митя. Вы не забывайте о нём и его двойняшках. Да, они в Штатах, но от этого не меняется то, что Вы их бабушка.

— Да, — словно болванчик кивнула старушка. — Бабушка. Но Максимка!

Она подняла заплаканные глаза на Лекса и вздохнула. Смотреть на неё было жалко. Не сдержав своих эмоций, я обняла её.

— Спасибо, большое спасибо вашему сыну, — прошептала я в порыве. — Если бы не Максим, то я бы здесь не стояла.

— Так значит ты та девушка, которую спас мой сын?

Мать Бродяги подняла на меня глаза. Бледно — голубые, как кубики льда, они словно рентген посветили меня насквозь. Я заворожено рассматривала смуглое красивое лицо. Иссиня-черные вьющиеся волосы, такого же цвета брови, нос с чуть заметной горбинкой, "гусиные лапки" веером расположившиеся в уголках глаз, маленькие морщинки вокруг рта, словно женщина не привыкла много улыбаться. Только холодные глаза выделялись на фоне остального. Меня словно током ударила, когда я поняла, кто передо мной. Цыганка. Что-то в последнее время больно часто я вижу представителей этого кочевого народа…