Слишком борзая! - Алина Савельева

потрёпанным дипломатом. Прилечу в Москву — первым делом верну ему стыренный ещё на третьем курсе учебник.

Джо освободил не только мои руки, но и снял с моей шеи собачий ошейник с цепью и разрезал пластиковые хомуты на ногах.

— Знаешь, людям хорошо с теми, кто их понимает. Я знаю такое место, где ты сможешь найти много друзей, — продолжала я говорить с Джо не дёргаясь, боясь спровоцировать его агрессию.

Я осознавала, что он меня не понимает. Но ему нравится мой голос и то, что я не смотрю на него, как на кусок дерьма.

Протянув ему руку, я терпеливо ждала, пока этот огромный дядя решится дать мне свою.

— В этом мире для каждого человека есть место. Каждый человек имеет право на счастье. Я вот только сейчас поняла, что очень важно уметь сказать близким людям, как сильно ты их любишь.

Монстр так внимательно слушал меня, пристально следя за мимикой моего лица, что я иногда забывала о том, что он ни слова не понимает.

— Ты идеальный собеседник для меня, Джо, — заверила я ручного монстра красотки Олди. — Мне ещё ни с кем не удавалось вот так выговориться. Вечно все влезают, перебивают и торопятся высказать своё мнение.

На этом сеанс доверительной беседы был окончен. Джо дёрнул меня за руку и довольно грубо поволок меня в дом. Кажется, я переборщила с лаской.

Все самые страшные картины преступлений, которые я когда-либо изучала, сплошным потоком потекли в голову.

С силой втолкнув меня в комнату, Джо неожиданно выхватил пистолет откуда-то с полки над вешалками и сунул мне его в руку.

Боже! Кого из него убили? Сколько крови на этом стволе, рукоятка которого теперь отчётливо запомнит мои отпечатки?

От испуга я никак не могла уловить смысл происходящего. За двустворчатыми дверями, которые распахнул Джо, меня ожидал самый неожиданный сюрприз.

В самом центре комнаты на большом деревянном стуле сидела Беатрис. Её руки были привязаны к подлокотникам, из рассеченной губы сочилась кровь.

— Джо, ущипни меня, кажется, я вырубилась под твой монотонный трёп, — попросила я, не особо рассчитывая на помощь этого предателя.

— Что же ты задумала, дрянь? — медленно сделав шаг в сторону от Джо, спросила я у Олди.

Нет, это не Джо решил меня героически спасти и подарить мне шанс разделаться с соперницей и обидчицей. Я ни на грамм не сомневаюсь, что всё это искусно поставленная игра Олди.

Щипать меня Джо не стал, вместо этого делая снимки на фотокамеру телефона. Судя по его стараниям, выбирал он ракурс, чтобы в кадре была и я, и несчастная Беатрис.

Что было дальше по плану Беатрис, навсегда останется загадкой. Не успел Джо сделать и десятка кадров, как в пространство дома ворвались узнаваемые звуки полицейской сирены, приближающиеся на бешеной скорости.

Краска схлынула со щёк Беатрис, так же стремительно, как и сами доблестные блюстители закона, которые повалили из всех окон и дверей. Такое быстрое разоблачение гастролирующей русской преступницы явно не входило в её план, но я не сомневаюсь, что она найдёт, как использовать и такой вариант развития событий.

Бодрые полицейские громко рявкали команды, не затыкаясь ни на секунду, чтобы не дать опомниться никому. Сбросив пистолет на пол, я подняла руки и посмотрела на Беатрис. Настоящая кровавая хищница смотрела прямо мне в глаза, самодовольно улыбаясь.

— Ты разочаровала меня, Бетти. Я рассчитывала на более умного противника. Ты проиграла, сорри, — усмехнулась я в ответ нашей фирменной особо борзой!

Мы не теряли зрительного контакта до того момента, пока на меня надевали наручники, а её освобождали от верёвок. Схлестнулись взглядами, как заклятые соперницы, мечтающие переехать друг друга на трамвае.

Беатрис допустила непростительную ошибку, оставив меня в живых. Теперь мы сойдёмся с ней на поле закона, где каждая притащит в суд свою гору компрометирующих друг друга улик, о которой, я уверена, эта дрянь, конечно же, позаботилась. Зря она выбрала меня на эту роль.

Полицейский, протянувший руки, чтобы надеть мне наручники, застыл в немом изумлении, с ужасом разглядывая фиолетово-багровые следы от пластиковых хомутов, которыми были стянуты мои запястья на протяжении ночи. В его голубых глазах, обрамленных рыжими ресницами, отражался весь путь его мыслей. Видимо, и до него начало доходить, что после этой увлекательной фотосессии моя судьба была предрешена.

Однако вышколенный полицейский не стал злоупотреблять своей добротой и сопроводил меня к машине со всеми причитающимися украшениями и бубня себе под нос заученный текст для арестанта.

В отделении полиции мне откатали пальцы и поставили у чёрно-белой разлинованной стены, чтобы сделать фото с отметкой роста. Пипец, я прокатилась в Лондон. Двух дней хватило, чтобы прославиться. Папа будет рад.

Для допроса меня пригласили в обычный кабинет детектива, но очень быстро поняли, что без переводчика им не обойтись. В ожидании которого мне оставалось лишь с тоской поглядывать на толпящихся за окном репортёров.

Я разглядывала их через стекло, размышляя, как воспользоваться этим вниманием прессы к делу Норфолка, как вдруг толпа раскололась пополам.

Детектив, сидящий напротив меня, ошарашенно уставился на мои щеки, по которым градом катились крупные слёзы, и на мои губы, расплывающиеся в улыбке.

Словно три мушкетёра и один тощий Д’Артаньян, вышагивали Тимур, мои братья и Герман, не замечая препятствий в виде журналистов.

— Тимур и его команда, — хмыкнула я, утирая слёзы.

В открытую дверь я видела, как встретил их коп этого отделения, как настойчиво звал в ту сторону, в которую увели Беатрис. Но магнит в груди Тимура обмануть не удалось. Повернув голову, он через десятки метров коридора увидел меня.

Шагая по паркету, он не сводил с меня взгляда, и семенящие за ним полицейские никак не могли его остановить. Глупые людишки. Разве можно остановить движущуюся Гору?

Приблизившись ко мне, Тимур стремительно сгрёб меня в объятья, сжимая и оглаживая, словно ждал этого момента всю свою жизнь.

Женская натура — сложный механизм. Выдержав почти сутки в лапах убийцы, когда каждый визит психически неуравновешенного типа в сарай мог оказаться последним, я не проронила ни слезинки. Сейчас же, едва я почувствовала объятья сильных рук и ставший уже родным терпкий аромат парфюма Тимура, мою грудь едва не в клочья разрывало от того, что я с трудом сдерживала себя, чтобы не разрыдаться в голос.

— Малышка моя, ты в порядке? — спросил Тимур, утыкаясь в мои волосы над ухом.

В грязные волосы, которые таскали по пыльной траве и