Навязчивый мотив. Добро пожаловать! - Вероника Артт

магазин на коллегу, пребывающего в таком состоянии, было бы жестоко.

Но Мик отреагировал первее, и к тому же неожиданно бодро:

– Не возражаю. Забирай.

– Отлично! – Музыкант хлопнул ладонью по прилавку. – Ребекка, поехали!

– Мик, ты точно в порядке? – проигнорировав Криса, я повернулась к коллеге. – Я могу остаться, а ты немного отдохнешь. В конце концов, ты сам просил меня выйти сегодня.

Парень, под чьими глазами, словно пятна на бледной луне, темнели круги, улыбнулся и покачал головой:

– Нет, не нужно. Я справлюсь. Все окей.

Я хотела было снова открыть рот, чтобы начать спорить, но остановила себя. В конце концов, он взрослый человек и, раз говорит, что все в порядке…

Собрав рисовальные принадлежности в крафтовый пакет и закинув рюкзачок на плечо, я, выходя вслед за Крисом, еще раз глянула в сторону Мика. Тот, уронив голову на руки, кажется, дремал на прилавке…

– Слушай, неправильно это как-то, – сказала я, когда мы сели в кадиллак Криса. – Мик, по-моему, сильно перерабатывает, но по доброте душевной на все соглашается.

– Да? – заводя машину, отозвался Крис. – А я как ни заеду, его все где-то носит.

По беззаботному настрою парня я поняла, что состояние Мика, по крайней мере сейчас, мало его волнует.

Я искоса поглядела на Криса. Сегодняшняя, казалось, стоградусная жара не обошла стороной и его гардероб: на музыканте было черное поло, легкие джинсы того же цвета и стильные мокасины – нетрудно догадаться, какого оттенка. Волосы брюнет собрал в хвост, а на глаза, как мы сели в кадиллак, нацепил солнцезащитные очки.

Выезжая с парковочного места, парень напевал какой-то знакомый мотив.

– Ты и на сегодня запланировал программу? – спросила я, вспоминая, что не пристегнулась.

– Ага, – не отвлекаясь от дороги, бросил тот.

Уже неоднократно заметив, что за рулем Крис обычно молчит, я решила и сейчас не отвлекать его разговорами и отвернулась к окну.

Из-за потока машин, едущих кто-куда, мы неспешно продвигались по улице. Среди современных автомобилей с их гладкой обтекаемой формой длинный винтажный кадиллак напоминал огромного черного крокодила, лениво плывущего мимо юрких блестящих рыбок. Конечно, многие водители и прохожие обращали внимание на выделяющийся черным пятном автомобиль, и я была уверена, что Крису это нравилось.

Остановившись перед самым пешеходным переходом, мы принялись ожидать сигнала светофора, позволившего бы свернуть направо.

Глянув на улицу со стороны водителя, я увидела вывеску дизайнерского салона с ее изящными витиеватыми буквами. На мгновение внутри все сжалось, но, переведя взгляд на профиль Криса, что казался таким серьезным и неприступным в непроницаемых солнцезащитных очках, я почувствовала, как острая льдинка, кольнувшая сердце, тает. Все идет так, как должно идти.

Отвернувшись в сторону пассажирского окна, я принялась безучастно изучать пешеходов, ожидающих, когда же наконец зеленый человечек объявится на своем рабочем месте.

Перпендикулярный нашему поток машин закончил движение, и раздался пронзительно пиликающий, словно будильник, сигнал светофора. Люди с обеих сторон перехода устремились навстречу друг-другу. Все, кроме одного человека.

Я встретилась с широко распахнутыми то ли от удивления, то ли от возмущения глазами. Девчонка, что около полутора часов назад заглядывала в магазин, уже переоделась в летнее голубое платье и сейчас смотрела на меня, сидевшую в машине Криса, с таким видом, словно собиралась загудеть, как пароход, на всю улицу. Брови ее были нахмурены, но глаза при этом широко раскрыты. Рот же сложился в форму монеты номиналом пять рублей. Лицо девушки так сильно напомнило мне вид моей бабушки в тот день, когда я впервые обрезала под каре свои длинные волосы, что я не удержалась и рассмеялась.

– Чего веселишься? – не поворачивая головы, спросил Крис.

– Ничего, – успокаиваясь, ответила я. – Просто сегодня очень хороший солнечный летний день.

После того, как автомобиль Криса свернул на нужную улицу и проехал еще пару минут, мы остановились у одной из многочисленных кафешек и выбрались из машины.

– О, вот там я была. – Я указала на кафе, где мы с Миком поедали лазанью. Заведение было расположено через четыре-пять магазинчиков от того, куда мы собирались зайти с Крисом.

– Да? Когда успела? – спросил брюнет, сняв очки для того, чтобы надеть их уже на голову на манер ободка.

– Заезжали с Миком, когда мне шины прокололи, – без задней мысли бросила я.

Еще немного поглядев на улицу, я обернулась к промолчавшему в ответ Крису и увидела, что губы его чуть поджались, а уголки, дрогнув, опустились вниз. Глаза щурились не то от солнечного света, не то от какой-то эмоции, что я не смогла уловить. Но то, что он был недоволен, было как пить дать.

– Ой, – сказала я, сразу вспомнив, как накинулась на него с обвинениями в магазине. – Ладно, пойдем внутрь. Хватит стоять на солнцепеке.

Поколебавшись, я подошла довольно близко к брюнету, перехватила его под локоть и, приветливо улыбнувшись, заглянула в глаза. Пора отучать его так выразительно кукситься – хотя бы в мой адрес.

– Пойдем?

Цели я своей достигла. Глаза Криса округлились, а лицо приняло какое-то глуповатое выражение, став похожим на мордашку озадаченного кота.

– Ага, – рассеянно ответил он, и я, пользуясь охватившим его замешательством, повела парня внутрь.

– Как ты начал заниматься музыкой? – первое, что спросила я у музыканта, как только умяла свою порцию блинчиков с вишней и шоколадом. Этот вопрос давненько был мне любопытен: всегда было интересно узнавать у людей, увлеченных, горящих своим делом, то, как жизнь привела их к нему. И Крис исключением не был.

Парень, отставляя от себя опустевшую тарелку, ранее наполненную аналогичным блюдом, пожал плечами:

– Я увлекся музыкой еще лет с тринадцати. Сначала нравилось слушать кассеты и смотреть всякое по телевизору, а потом проникся и захотел заниматься этим сам. Нашел какую-то побитую гитару, начал учиться играть самостоятельно. Так и понеслось.

– И как твои родители на это отреагировали? Поддержали или, наоборот, тяжко восприняли удар в виде сына-музыканта? – шутливым тоном спросила я.

В ответ Крис вздохнул.

– Весьма неважно. Вначале отец долго ворчал, но потом все же принял мое страстное увлечение. Помню, на четырнадцатый день рождения он повез меня куда-то. Выйдя из машины, я увидел здание большущего строительного центра и подумал: «Ну, все, это атас. Сейчас купит мне набор инструментов и начнет учить забивать гвозди», – мол, пора взрослеть и становиться мужчиной. Это он, кстати, позже тоже сделал, за что я ему премного благодарен. Так вот, – продолжил Крис, подвинув к себе чайничек с чаем и чашки. – Кто же знал, что в этом