Не твоя семья (СИ) - Оливия Лейк

будем страдать… Это так страшно и больно… Я был трусом, Геля. А ты сильная смелая девочка. Любимая моя. Люблю тебя…

— Ты не любил меня! — вскинула голову, взъярилась с новым запалом. — Любящие мужчины не бросают и не изменяют! — ткнула меня в грудь.

— Я любил тебя, — сжал стройные бедра. — И люблю! Я не изменял тебе. И ты не будешь! — потерся об нее напряженным пахом. — Ты моя жена и будешь верной мне, а я тебе!

— У нас фиктивный брак… — поняла, что все, мы перешли грань, когда можно остановиться: протестующе уперлась ладонями мне в плечи, но совсем не уверенно. Слишком много желания и возбуждения во взгляде. Розовый язычок по губам пробежался, слезы высохли, грудь бурно вздымалась. Злость — очень сильная эмоция и легко меняет цвет: с черного на красный.

— Нет. Настоящий… — и прижался к ней. Целовал, как первый раз, и Геля отвечала. Бурно и неистово. Пальто полетело на приборную панель. Я запутался в молнии, но сумел добраться до крепкой груди. Она стала больше и сочнее. Как вкусно брать в рот розовые соски.

— Не могу больше, Геля…

Чертовы колготки! Я зарычал. Не могу ждать! Рванул тонкую ткань и насадил на себя с хриплым рыком. Моя жена стонала со мной в унисон. Она была сверху. Боже, что она вытворяла своими роскошными бедрами! Две минуты, и я захлебнулся хмельным блаженством. Ангелина, уставшая, со взмокшими на лбу тонкими прядками волос и рваным дыханием обняла меня за шею. Люблю. Очень люблю.

— У тебя кровь… — провела пальцами по лицу. Собрать пыталась. — Нужно… нужно…

— Забудь… забудь, милая.

Брюки застегнул, когда уже заехал в гараж. Остановил бы патруль, и объясняй, почему заместитель министра торговли и промышленности со спущенными штанами и орудием в полубоевой готовности ездит по городу. А еще почему жена в порванных колготках и платье, задранном снизу и содранном сверху, едва прикрытая моим пальто, в шальной полудреме лежит на сиденье.

Я вышел из машины, поправил одежду и, закутав жену потеплее, подхватил на руки. В дом понес, в свою спальню, сегодня мы переночуем у меня, а завтра будем спать вместе в нашей супружеской постели.

— Тим, я… мы… пойду к себе…

— Нет, Белоснежка моя, не пойдешь, — сжал хрупкие плечи, в ошеломленные глаза заглянул. — Нам обоим это нужно… Очень нужно, — целовать начал, медленно и настойчиво. Я стягивал с нее платье, разорванные трусики остались в машине, лифчик полетел куда-то в сторону. Колготки только на мусорку.

— Геля, Гелечка… — порывисто избавлялся от своей одежды, рассматривая ее совершенное тело. Длинные ноги, плавный изгиб бедер, по-женски плоский, но мягкий животик, груди, крепкие, высокие, с острыми пиками сосков. Для меня — идеал. Прекраснейшая из женщин. — Скажи, что тоже хочешь… Скажи, любимая… — гладил ее внизу, затем опустился и поцеловал живот. Она моя, и мне не стыдно и не брезгливо ублажать всячески.

— Хочу, очень хочу… — зарылась пальцами мне в волосы. Я мягко толкнул ее на постель и снова вошел в теплую податливую плоть.

Этой ночью мы уснули только утром. Столько лет не были вместе. Я кончал в нее, свою жену, и я хотел, очень хотел, чтобы наша страсть дала плоды. Я хочу еще детей. Ангелина моя. Я так хочу, чтобы она осталась со мной…

Глава 28

Ангелина

Боже мой! Я села в постели, осмотрелась, руку к губам приложила. Поле битвы — гостевая спальня. Вещи, обувь, рваные колготки и смятое пальто. Тело ныло и болело, между ног саднило, но это не было неприятно. После хорошей фитнес-нагрузки не разогнуться, клянешь все на свете. После секса что-то схожее, только хочется еще, и неважно, что походка, словно с коня слезла.

Тимур спал, сбросив подушку на пол, а скомканное одеяло прикрывало только бедра. Бровь запеклась кровавой корочкой, на простыне тоже алые разводы. Ну и ночь. Взгляд скользнул ниже: мускулистые длинные ноги, загорелая широкая спина, напряженный… снова напряженный пах. Господи, мы же столько за ночь… Откуда у него эта мощь? Неужели реально воздерживался все эти месяцы?

Я сползла с кровати, абсолютно голая и полностью обессиленная. Наручные часы Тимура лежали рядом с брюками. Шесть утра. Слава богу, еще все спят.

Я подхватила остатки когда-то одежды и выскользнула в коридор. Платье, колготки и бюстгальтер можно в мусорку. Я бросила их в угол и шагнула в душевую. Вся в мужском семени, со следами пальцев на бедрах, парой засосов и укусом на соске. Как же я выжила?! Я уже успела забыть, что муж у меня страстный и ненасытный.

Я быстро вымылась и, переодевшись в свежую сорочку, почувствовала себя более-менее прежней. Легла в постель: не смогу уснуть, подумать нужно: как быть теперь? Как общаться? Фиктивный брак официально стал настоящим: скреплен, так сказать, плотью. Говорить: «ничего не было, давай забудем» бессмысленно. Я ведь могу еще и забеременеть… Нет, даже испугаться нет сил. Я широко зевнула и всего на мгновение закрыла глаза. Чуть-чуть… совсем… отдых… телу…

Проснулась еще более разбитая. Лучше бы не ложилась. За окном серая взвесь, сложно определить, который час. Я подсветила экран телефона. Двенадцать?! Ничего себе прилегла отдохнуть!

Пошатываясь, поднялась, снова приняла душ, слегка взбодрилась. В зеркало взглянула — ну и видок! Ударная ночь не прошла даром. Засосы, губы запеченные, блеск в глазах. Что же, передо мной была здоровая удовлетворенная женщина. По-хорошему затраханная.

В доме пахло едой, телевизор работал на всю громкость. Мама и готовила, и сериал смотрела. Ох, как вкусно пахло поджаркой! Она делала самое вкусное пюре и нежнейшее мясо с овощами в томатном соусе.

— Проснулась? — окинула меня острым насмешливым взглядом. — Гулена, — и рассмеялась, качая головой.

— Да мы… я… не поздно, в общем…

— Ага, видела. Задремала в гостиной. Ну вы меня разбудили… товарищи-супруги. А с лицом у мужа твоего что?

Я сделала вид, что не услышала. Я пока и сама не готова анализировать, что это было и как с этим быть. А про драку с Реутовым и вспоминать страшно. Из-за меня никогда никто никого не бил. И, если честно, приятного мало. Не знаю, как там дамы куртуазной эпохи рыцарства получали удовольствие от турниров в их честь и смертельных