Сьюзен Филлипс - Неженка

— По английской литературе? — Франческа расхохоталась. — Ох Далли, это невероятно! Ты и говорить-то не умеешь на этом языке.

Это его явно задело.

— Ну, это действительно очень мило! Очень мило с твоей стороны говорить такое.

Продолжая смеяться, Франческа бросилась к нему в объятия так стремительно, что он, потеряв равновесие, навалился на руль. А затем произнесла нечто удивительное:

— Далли Бодин, я бы тебя прямо съела!

Пришел его черед смеяться, но он в этом не слишком преуспел: губы Франчески закрыли ему рот. Встав на колени и склонившись над ним, Франческа позабыла свою боязнь и слабую квалификацию в вопросах секса.

— Дорогая, у меня не осталось места для маневра, — наконец прошептал он, не отрываясь от ее рта. Откинувшись назад, он отворил дверцу «Ривьеры» и выбрался наружу. Затем протянул ей руку.

Он помог ей выйти из машины и тут, вместо того чтобы открыть заднюю дверцу и перебраться на заднее сиденье, где, у них было бы больше свободного места, бедрами прижал ее к боку «Ривьеры» и вновь принялся целовать. Падавший из салона свет, включившийся при открытии передней дверцы, образовал вокруг автомобиля слабо освещенное пространство, темнота за пределами которого, казалось, стала еще более непроглядной. В голове Франчески мелькнуло бледное видение ее босоножек с открытым верхом и шныряющих под машиной крокодилов. Ни на мгновение не прерывая поцелуя, она обхватила обеими руками его шею и, подтянувшись, одной ногой плотно обвила его ногу, а вторую прочно поставила на подъем его ковбойского сапога.

— Мне очень нравится твой способ целоваться, — пробормотал он. Его левая рука, скользнув по голой спине Франчески, расстегнула лифчик, а правая, протиснувшись между их телами, занялась пуговицей на джинсах Франчески.

Она опять ощутила легкое беспокойство, на этот раз с крокодилами никак не связанное.

— Далли, давай купим шампанского. Мне… думаю, оно поможет мне расслабиться.

— Я помогу тебе расслабиться. — Расстегнув наконец пуговицу, он стал возиться с «молнией».

— Далли! — воскликнула она. — Ведь мы не в помещении!

— Угу. Только ты, я и болото. — «Молния» уступила его натиску.

— Я… мне кажется, я еще не готова.

Просунув руку под майку Франчески, он накрыл ладонью ее грудь и провел губами от щеки ко рту. Ее охватила паника.

Большим пальцем он потер сосок, и она нежно застонала. Ей хотелось, чтобы он нашел ее восхитительной, потрясающей любовницей, а как это продемонстрируешь посреди болота?

— Я… мне нужно шампанское. И мягкий свет. Далли, мне нужны простыни.

Убрав руку с ее груди, он осторожно положил ладонь ей на плечо. Пристально глядя сверху вниз в ее глаза, он сказал:

— Нет, милая, не нужны. Единственное, что тебе нужно, — это ты сама. Ты уже начинаешь понимать это, Френси. Ты должна начать полагаться только на себя, а не на все эти подпорки, которые, по-твоему, должны всюду тебя окружать.

— Я… мне страшно. — Ей хотелось, чтобы эти слова прозвучали с вызовом, но это не удалось. Освободив его ноги и сойдя с ковбойского сапога, она призналась во всем:

— Может, тебе это покажется глупым, но Эван Вариан сказал, что я фригидна, и был еще тот шведский скульптор в Марракеше…

— Может, ты немного повременишь с этой частью своего рассказа?

Почувствовав, что к ней понемногу возвращается боевой задор, Франческа свирепо глянула на него:

— Ты намеренно затащил меня сюда, не так ли? Ты привез меня сюда, прекрасно зная, что мне здесь не понравится, — Отступив на пару шагов назад, Франческа дрожащим пальцем указала на «Ривьеру». — Я не из тех, с кем можно заниматься любовью на заднем сиденье машины.

— А кто тебе сказал про заднее сиденье?

Какое-то мгновение Франческа в оцепенении взирала на него, а потом закричала:

— О нет! Ни за что не лягу на эту землю, в ней же копошатся всякие существа! Далли, я не шучу!

— Я и сам не очень-то люблю валяться на земле.

— Тогда как? И где?

— Ладно, Френси. Кончай придумывать сценарии и не старайся всегда представать перед камерами только в лучшем свете Давай просто поцелуемся еще немного, а там пусть все идет своим чередом.

— Далли, я хочу знать — где.

— Знаю, что хочешь, дорогая, но говорить не собираюсь, а то ты сразу забеспокоишься насчет цветового баланса. Хоть раз в жизни попробуй себя там, где, может статься, ты и не будешь выглядеть самым лучшим образом!

Франческе показалось, будто он поставил перед ней зеркало — маленькое, с мутным стеклом, но зеркало. Неужели она так тщеславна, как, по-видимому, считает Далли? Ей не хотелось так думать, но тем не менее… Выпятив подбородок, она принялась с вызывающим видом стягивать джинсы.

— Хорошо, будь по-твоему. Только не жди от меня чего-то особенного. — Тонкая хлопчатобумажная ткань цеплялась за босоножки. Наклонившись, Франческа принялась возиться с джинсами, однако каблуки застряли в штанинах. Она вновь дернула их, но ловушка затянулась еще сильнее. — Ну как, Далли, ты уже заводишься? — раздраженно фыркнула она. — Тебе нравится за мной наблюдать? Начинаешь возбуждаться? Проклятие! Черт бы все это побрал!

Он начал было приближаться к ней, но Франческа, глянув на него сквозь водопад волос, оскалила зубы:

— Не смей прикасаться ко мне! Я серьезно. Сама управлюсь.

— Френси, так мы никогда не приблизимся к многообещающему началу.

— Пошел к черту! — Стреноженная в лодыжках джинсам", Франческа в три прыжка добралась до автомобиля и, прочно усевшись на переднее сиденье, освободилась наконец от брюк.

Затем поднялась, оставшись в майке, трусиках и босоножках. — Вот! И больше ничего не сниму, пока мне этого не захочется!

— Понял, не дурак. — Он протянул к ней руки. — Тебе нужно посидеть минутку в моих объятиях и передохнуть.

Ей хотелось этого. Очень хотелось.

— Возможно.

Франческа уткнулась ему в грудь. Некоторое время он держал ее в объятиях, потом, запрокинув ей голову, снова стал целовать. Она так низко опустилась в собственном мнении, что даже ничего не предприняла, чтобы произвести на него впечатление, предоставив ему действовать самому. Спустя некоторое время она почувствовала, что ей это нравится. Его язык касался языка Франчески, а ладонь согревала кожу на ее обнаженной спине. Подняв руки, она обвила ими его шею. Он снова полез к ней под майку, и его пальцы, лаская груди, постепенно перешли к соскам. Это было так приято — мурашки и тепло одновременно. Играл ли тот скульптор с ее грудью? Должно быть, играл, но она не помнила. Тут Далли поднял ее майку над грудью и начал ласкать ее ртом — своим прекрасным, восхитительным ртом. Она вздохнула, когда он припал губами сначала к одному соску, затем к другому. Франческа с легким удивлением вдруг осознала, что ее собственные руки опять пробрались к Нему под рубашку и гладят его голую грудь. Он поднял ее на руки, прошел с ней, припавшей к его груди, немного вперед и опустил… на багажник своей «Ривьеры»!