Неидеальный (СИ) - Джулай Галина

Он прервал поцелуй, но меня не выпустил из рук, провел большим пальцем по губам, прислонился лбом к моему лбу.

— Спасибо, за все. Я знаю, что не заглажу свою вину перед вами. Но я искренне желаю тебе счастья, пусть и с другим. Ты заслуживаешь его. Пообещай только, если вдруг, когда-нибудь тебе понадобится помощь, ты обратишься ко мне. Я твой должник.

— Нет, не надо, — я отстраняюсь. — Я буду всегда тебе благодарна за сына. И не считаю тебя должником. Если хочешь отдать долг, отдай его Тиграну. Будь ему другом, человеком, к которому он сможет обратиться, у которого сможет найти поддержку. И чтоб, когда он будет готов узнать правду, он смог решить для себя носить твое имя или нет.

— Ты оправдываешь свое имя, — улыбается Маис. — Спасибо, я очень постараюсь стать для него другом. Вы долго здесь пробудете?

— Самолёт в пятницу.

— Я сомневаюсь, что ты захочешь снова прийти в этот дом, но хочу попросить позволить мне и маме видеться с Тиграном пока вы тут.

— А Лилиана?

— Если она захочет…

— У вас странные отношения.

— Нормальные, — пожимает он плечами. — Я ее уважаю, не изменяю…

— Но не любишь, — он не отвечает, снова пожимает плечами.

— Твой отец сказал, что о свадьбе договорились ещё до твоего отъезда.

— Ну, если быть точным, то после. Я уехал в августе, а в октябре узнал о том, что мне нашли невесту. Пятнадцатилетнюю Лилиану, дочку папиного друга и компаньона. Мы знаем друг друга почти всю жизнь… И я был уверен, что это всего лишь разговоры… Короче, неважно… Какой смысл сейчас об этом говорить.

— Но она тебя любит.

— Да, как выяснилось давно.

— А почему она не может родить?

— Первая беременность была замершей. А в прошлом году, была внематочная, но мы не знали, труба лопнула, был перитонит… Короче, ее еле спасли… И удалить пришлось обе трубы… Это случилось в ноябре. Она еле в себя пришла, в больнице провела месяц, с психологом работала… Была уверена, что я ее брошу… Она ведь знала про вас с Тиграном, я не делал из этого тайны… Да ладно, прорвёмся, — он грустно улыбнулся.

— Мне жаль.

— Да. Ну, что ж, пойдем, пока тебя не начали искать.

Мы провели в гостях ещё около двух часов. Попрощавшись, договорились встретиться завтра в торговом центре, сходить на каток.

Неделя прошла очень быстро, Тиграна забирал Маис на несколько часов. И мы с Давидом просто гуляли по городу, обедали или ужинали в уютных ресторанах.

В пятницу Маис приехал в аэропорт с нами. Прощаясь он протянул руку Давиду:

— Береги их.

— Не сомневайся, — ответил он и пожал протянутую ладонь.

Меня он обнял молча, задержал в своих объятиях чуть дольше, а затем присел возле Тиграна.

— Ну что дружище, с тобой я не прощаюсь, если все будет хорошо, я прилечу к тебе на день рождения.

— Хорошо, — ответил он, а затем они обнялись. Маис крепко прижал Тигренка, зарываясь лицом ему между плечом и шеей. Мое сердце снова сжимается, а глаза начинает щипать.

Объявили наш рейс, и мы улетели домой.

Ми ампюр* — один поцелуй

59 глава

ДАВИД

Неделя пролетела быстро, и ее было чертовски мало. Надо весной устроить отпуск, на недельки две уехать куда-нибудь с моим Ангелом. Только мы, и чтоб никаких друзей и родственников. Чтоб все двадцать четыре часа не выпускать ее из рук. Тигренок с мамой побудет. Да, так и сделаем.

Когда мы вернулись домой, все пошло своим чередом. Вот только к Еве мне ехать совсем не хочется. Мама говорит у нее все без изменений. В среду я всё-таки поехал ее навестить. Ева была без настроения, смотрела обиженно, но выгонять не стала.

— Ты как себя чувствуешь?

— Правда интересно?

— Ева, давай без этого. Не хочешь нормально общаться, я могу уйти.

— Я просто устала, — вздыхает она. — Я здесь как в тюрьме. И на улице холодно, даже во двор не сходишь. Мне скучно, никогда не думала, что буду так скучать по работе, — потом ее лицо смягчается, она улыбается, и кладет руку на живот. — Иди сюда, скорее, — просит она. Подхожу, она хватает меня за руку и накрывает ей свой живот. — Слышишь?

В мою ладонь, что-то тихонько толкается. Легко, словно волна. Чувство странное, но приятное.

— Слышишь? — снова спрашивает Ева.

Киваю, почему-то не могу ответить. В голове происходит новый переворот. Тот самый маленький человечек, которого я видел на чёрно-белом экране, вдруг стал осязаемым. Словно доказывал мне, что, вот он я, живой и настоящий.

— Я тут подумала, хочу назвать его Богдан. Он ведь дан нам Богом. И звучит красиво Богдан Давидович.

Сглатываю ком застрявший в горле. Мой ребенок становится все больше реальным, вот и имя у него уже есть. Только вот радости я не испытываю. Скорее горечь, ведь его носит чужая мне женщина. Ева смотрит вопросительно, и я понимаю, что мое молчание затянулось.

— Да, звучит хорошо, — скорей пробормотал, чем сказал.

Домой я приехал с каким-то непонятным чувством, но скорее был расстроен. Лина сразу заметила мое состояние.

— Расскажешь? — спрашивает она, когда Тигран пошёл смотреть мультик, и мы остались на кухне одни.

— Ева придумала ему имя. А ещё я сегодня слышал, как он шевелится, — Лина отвела погрустневший взгляд. — Прости…

— За что? Я правда, считаю, что ты не должен бросать сына. Просто… Это…

— Ангел, — беру ее за руку. — Я просто жалею, что все это происходит не с нами. Я бы хотел, ждать нашего ребенка, и имя мы бы вместе выбирали, и я бы целовал твой живот, и среди ночи ехал в магазин, чтоб привезти то, что тебе хочется, и кайфовал бы от этого… А так, я чувствую только вину. И тебе больно делаю, и сыну как-то не рад. Это ужасно, да?

— Какой смысл теперь об этом жалеть. Ребенок не виноват, и никак не должен страдать в этой ситуации. А когда он родится… Поверь, ты будешь рад. Это не передать словами… Это что-то совершенно особенное, когда ты на руки берешь своего ребенка.

Мой ангел, как всегда, поражает своей добротой и пониманием. Чувствуя ее поддержку каждый день, мне кажется, что мы справимся. Совсем справимся.

ЕВА

На календаре февраль. Я прописалась в этой больнице, и иногда кажется, что я не уйду отсюда никогда. А сколько стоит мое здесь пребывание, я вообще молчу. Да, оплачивает все Давид, но все же.

Сегодня понедельник, и я жду прихода своего врача. В надежде услышать что-нибудь приятное.

— Здравствуйте, Ева. Как самочувствие? — Наталья Францевна заходит в палату.

— Спасибо, все хорошо. Что с анализами? — не терплю этой формальности, пусть лучше сразу к делу переходит.

— Ева, Ваши анализы не радуют, белок перестал стоять на месте, он увеличивается. Это плохо. Я понимаю, срок большой, но нужно выбирать…

— Нет, — перебиваю врача. Я знаю, она говорила мне о том, что возможно, придётся избавиться от ребенка, если положение будет ухудшаться, но я даже думать об этом не хочу. — Мне нужен этот ребенок, — почти кричу я.

— Успокоитесь, и подумайте. Речь идёт о том, что Вы можете умереть раньше, чем доносите его, — строго говорит Наталья Францевна.

— Нет. Я плачу Вам огромные деньги не для того, чтоб Вы мне сказали, что я не могу родить.

— Во-первых, Вы платите не мне, а клинике. Во-вторых, Вы можете родить, но ни этого ребенка. При таком гестозе Ваши почки откажут.

— Делайте, что хотите, но вылечите меня.

— Вы у нас уже второй месяц. Конструктивное лечение не действует, белок растет. Давление тоже.

— Пробуйте ещё что-нибудь, — настаиваю я.

— Я не собираюсь брать ответственность на себя, — честно признается женщина. — Я скажу Вашему мужу, он должен знать, что Вам угрожает. Я понимаю, решение тяжёлое, и Вы вместе должны его принять.

— Нет. Не смейте, — она не знает, что Давид мне не муж и даже не жених. И, что я, потеряв ребенка, потеряю и его. А если он узнает, что может избавиться от нас, да он только рад будет на пару со своей секретаршей. Ему говорить нельзя. — Я подпишу бумаги, возьму ответственность на себя, — ищу выход, предлагаю вариант, только бы сохранить ребенка, и не говорить Давиду.