Стоять, бояться, раздеваться! - Мария Сергеевна Коваленко

пошла бы на второе, она бы рванула. Но как раз за день до этого неожиданно для себя «взорвалась» сама Пожарская.* * *

Этим вечером она не планировала ничего делать. У Лены вторую неделю болели дети, так что терапия с помощью просекко снова откладывалась. А от регулярных генеральных уборок в квартире не осталось ни соринки.

Можно было лечь на диван, укрыться пледом и пострадать под какую-нибудь драму или уснуть. Еще можно было откликнуться на парочку вакансий или назначить себе просмотр новой квартиры.

Но, стоило открыть ноутбук, внимание привлек не браузер, а скопированная с рабочей флешки папка «Архив».

Вероника четко помнила, почему украла эти файлы. Ей не хотелось, чтобы кто-то, пусть даже сам Бадоев, пялился на нее. Но, почему хранила у себя дома доказательства его вуайеризма, и представить не могла. Возможно, это был все тот же мазохизм. Непонятный и беспощадный.

До сегодняшнего вечера соваться в этот архив у Вероники не было никакого желания. На себя она могла полюбоваться и в зеркале. Но взгляд зацепился за слово «Архив»... Указательный палец дважды кликнул на значок папки... И время остановилось.

Кто бы ни работал на Бадоева, дело свое он выполнял качественно. Все кадры были четкими, а некоторые фотографии подходили под категорию «художественные».

Не догадываясь о съемке, Вероника порой выдавала такие эмоции, что по фото можно было рассказывать истории. А если выложить все снимки в ряд – то и настоящий роман. Ее и Паши.

Уже и не верилось, что в ее жизни были такие отношения. Образцово-показательные. С букетами и свиданиями, с целым океаном спокойствия и совсем без адреналина. С бытом – как у всех. С мечтами о детях – её, тайными. И походом в ЗАГС... без последствий.

Словно подсматривает за кем-то посторонним, Вероника скользила взглядом по файлам. Иногда открывала фотографии. Иногда, зная, что увидит на следующей, пропускала. И чуть точно так же не пропустила один незаметный текстовый файл – с первого взгляда обычную пояснительную записку. А после прочтения от первого до последнего слова...

* * *

Руслан знал, что стерва Удача его не любит, но никогда не догадывался, что настолько.

После визита сестры единственное обезболивающее для нервов – работа – перестало действовать. Он все так же грузил себя делами. Пахал и за оперативников, и за следователей, а на душе вместо облегчения с каждым днем становилось только хуже.

Голубоглазая ведьма из приемной генерального все же его прокляла.

Из фальшивого вуайериста он добровольно и быстро превратился в настоящего. А из счастливого свободного мужика – в унылого хмыря, который каждый день творит какую-то дичь. То взламывает коды нанятых боссом безопасников, чтобы попялиться на его секретаршу. То катается за тридевять земель, чтобы решить ее семейные проблемы. То сидит по вечерам в беседке на детской площадке и пасет дверь знакомого подъезда.

Часами.

Под снегопадом и на ветру.

Хлебая остывший кофе из бумажного стаканчика.

И совсем не чувствуя холода.

Крыша уехала безвозвратно. Наверное, лучше было обратиться к доктору. Попросить проверить мозг и выписать какие-нибудь таблетки от боли за грудиной. Если не член, то хотя бы голову ещё, наверное, можно было спасти.

Но с этой неугомонной женщиной не оставалось времени ни на доктора, ни на лекарства.

Словно мало Руслану было того дурдома, что творился в голове, после трех недель относительного покоя Пожарская превратила его жизнь в настоящий ад.

Вначале ей вздумалось уволиться. Резко, без предупреждения. Так что генеральный полчаса полоскал мозг вопросами: «Какого хрена?» и «Я просил только присмотреть!».

Потом Вероника какого-то черта начала ездить на работу и домой с придурком юристом, которого Руслан с первого дня знакомства списал в голубую гвардию.

А когда юрист словил в зубы и отчалил в закат, на гребаном бабском небосклоне нарисовался друг босса Игнатов.

Бешеная антилопа словно с цепи сорвалась. За несколько лет в компании только фикус сумел добиться ее расположения. А сейчас... Она будто смерти Руслану хотела. С каждым днем все более извращенным способом вскрывала его грудную клетку и к хренам собачьим выжигала всю выдержку.

К концу третьей недели он готов был положить болт на все свои благородные порывы и, как делали все нормальные мужики в каменном веке, унести ее в свою пещеру. Трахаться и мириться. Мириться и трахаться. Пока обоим не полегчает.

Черт, ради всего пары минут рядом он бы даже спел. Хоть на английском, хоть на немецком, хоть на французском!

Но утром в пятницу, как раз, когда терпения осталось на один взгляд в монитор, Вероника сама пришла по его душу.

Вместо телефонного звонка с просьбой войти он услышал решительный стук каблуков в своей приемной. Вместо зама, который утром приходил с отчетом за ночь, увидел ее. Ещё более красивую, чем на экране монитора. И более горячую, чем в его адских порнографических снах.

– Здравствуй. – Голубые глаза, словно два кинжала, взглядом воткнули. В грудину по рукоятку.

– Доброе утро, Вероника.

Каждая клеточка в теле, а некоторые органы и целиком, потянулись к этой женщине. Чтобы не поддаться, Руслану пришлось собрать в кулак всю волю. Но из-за стола он пока временно решил не выходить. Для безопасности.

– Как я поняла, Паша находится где-то у тебя? – Удивлять она, как всегда, умела.

– Он... – Руслан сглотнул.

Мозг отказывался сочинять правдоподобный ответ. Словно кто-то подключил его к полиграфу, Бадоев смотрел в злые глаза напротив, и единственное, что мог себе позволить, дышать.

– Я звонила Паше и домой, и на работу. Его никто не видел уже три недели. Мать считает, что он в длительной командировке, а на работе сказали, что уволился.

Все такой же немой, Руслан пожал плечами и незаметно поправил под столом ожившего «младшего». К вуайеризму, похоже, добавился ещё какой-то диагноз. Все эти недели член не проявлял признаков жизни. Лежал как покойник, даже когда Даша чуть из декольте не выпрыгнула во время случайной встречи в лифте.

А сейчас только