Светлана Чистякова - Производные счастья

— Я извинюсь, завтра же.

— И с Денисом помирись.

— А ты с дядей Сашей, — упрямо повторила Маша.

— Хорошо. Если ты этого хочешь.

— Очень.

— Мы поговорим.

— И помиритесь.

— Да.

— Точно?

— Маша! Может мы всё-таки хоть чуточку поспим?

— Только не уходи никуда. Давай сегодня вместе спать.

— Давай.

Маша подвинулась, освобождая место, а когда Нара улеглась рядом, обвила руками её плечи, зарываясь носом в её шею:

— Ты самая лучшая в мире, — прошептала она, — спасибо богу за то, что он познакомил меня с тобой.

— Спи уже, болтушка моя.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

На следующий день после полудня, Маша робко постучалась в кабинет Северинцева.

— Войдите, — раздался знакомый голос.

Маша приоткрыла двери и протиснулась в образовавшуюся щель:

— Здравствуйте, Александр Николаевич.

— Маша? Что-то случилось?

Он подошел к ней, взял за плечи и заглянул в глаза и Маша подумала, что он выглядит очень уставшим и каким-то… другим. Как-будто за эти сутки с ним что-то произошло.

— Тебя кто-то обидел? — в его голосе звучала тревога.

— Нет. Я пришла… в общем у меня были не очень хорошие дни, я вела себя ужасно, нагрубила вам. Простите меня, пожалуйста.

— Ох, Машка, — профессор покачал головой и улыбнулся, — не пугай так больше. Я уж было подумал… — он прервался на полуслове, — неважно. Я заметил, что у тебя не всё гладко. Но надеюсь, что сейчас уже всё хорошо?

— Почти. Можно вас попросить?

— О чём?

— О моём папе. Вы же дружили с ним. Расскажите, каким он был?

Несколько минут, он просто стоял, глядя на неё и Маша видела, что в его глазах плещется что-то очень похожее на вину. Затем, неожиданно притянул к себе, Маша оказалась в кольце его сильных теплых рук, чувствуя, как бьётся его сердце, и она доверчиво прижалась к нему, а он клонившись к её уху, шепнул:

— Я всё тебе расскажу, малыш. Всё- всё. Обязательно. Но только не здесь и не сегодня. Завтра я улетаю в Бельгию. А когда вернусь, приду к тебе, и мы обязательно поговорим. Договорились?

Маша кивнула, и профессор ещё крепче прижал её к себе и поцеловал в макушку.

— Кхм, — донеслось от двери неожиданное покашливание.

Профессор резко поднял голову, по-прежнему обнимая Машу.

— Вас не учили стучаться? — обратился он к кому-то поверх Машиной головы. В его голосе сквозил весь холод мира. — Будьте любезны покинуть мой кабинет. Я не желаю никого видеть. Для связи со мной существуют телефоны и если Вам нужно что-то обсудить, потрудитесь набрать номер, а сейчас закройте дверь с той стороны.

Тихое «извините» больше напоминало змеиное шипение и дверь с треском захлопнулась.

— Чёрт! — Северинцев отпустил Машу и почти отпрыгнул в сторону, — Чёрт!! — снова повторил он, закрывая лицо руками, — этого только не хватало…

Глава 17

Влада разбудил раздражающий писк электронного будильника. Сунув голову под подушку, он нашарил его на стоящем рядом стуле и смахнул на пол, в надежде продлить блаженный отдых хотя бы на пять минут. Но уже через две, подушка полетела следом, Влад сел на диване зевая во весь рот и окончательно просыпаясь. Он поднял перевёрнутый будильник. Половина седьмого. Что ж, ему всё же удалось урвать почти четыре часа на сон. Не густо, но ему хватит. Он перевёл взгляд на сваленные в кучу рядом с диваном вещи и ухмыльнулся, вспомнив о том, что это была одна из причин его расставания с Никой. Сграбастав всё разом, он прошёл в ванную. Сгрузив вещи в корзину для белья, и приняв душ, он решил, что ещё есть время нормально позавтракать. Сделав первый глоток утреннего кофе, Влад вспомнил о божественном напитке, которым угощал его профессор, а потом мысли плавно перешли на самого Северинцева. Мда.

Все мы молодости совершаем нечто такое, о котором впоследствии хочется забыть. Молодость — время безбашенных поступков, когда в крови бурлит адреналин вперемешку с эндорфинами и прочими гормонами от которых напрочь сносит крышу. Когда совершенно не задумываешься о том, что будет после.

У Влада тоже был момент, о котором он предпочёл бы не помнить. История с календарём, после которой в отряде, где он тогда служил, к нему намертво приклеилось прозвище «мистер Август».

Влад криво усмехнулся, вспоминая пикантные подробности из своего прошлого.

Они были в командировке в составе миротворческой миссии в одной из бывших стран СНГ. В свободное от службы время, они слонялись по базе, или сидели в баре, пытаясь хоть как-то отгородиться от окружающей действительности. В которой была кровь, впитавшаяся в землю и человеческие внутренности, валяющиеся под ногами; где вполне дружелюбный на первый взгляд гражданский, мог внезапно выхватить пистолет и выстрелить вам в голову; где любой автомобиль, или оставленный без присмотра ящик, мог оказаться начиненным взрывчаткой. Где каждый шаг мог стать последним, а каждая операция могла закончиться путешествием в «Чёрном тюльпане» в качестве «груза 200».

Миротворческая миссия — лишь прикрытие, завеса из красивых на первый взгляд слов, призванная скрыть то, что творилось на самом деле. И вполне естественно, что отцы-командиры, старались не зацикливаться на том, как проводили свой досуг их подчинённые. Это ж вам не солдаты-срочники, а вполне состоявшиеся люди. Точнее — машины для убийств, которым иногда требуется перезагрузка. Вот они и «перезагружались», чтобы на какое-то время сбежать из этого ада.

Как в зоне военных действий оказался гражданский фотограф, тем более из такого издания, никто из них понятия не имел, да и не задумывался особо. На это есть спецслужбы, и если они его пропустили, значит так и должно быть.

Был вечер пятницы, вся их компания была уже достаточно пьяна, и тут этот парень достал пачку рекламных буклетов и календарь, откровенно сексуальный, но при этом очень красивый. Влад не знал и знать не хотел, почему именно его выбрал тогда фотограф, а уж по поводу своего согласия… Чёртов алкоголь и дружеские подначки «слабо»! Ну и цена. За одну фотосессию он мог заработать свою полугодичную зарплату, плюс обещание, что доходы от продаж уйдут семьям погибших спецназовцев.

Владу было всего двадцать четыре, надо ли говорить о том, что он был польщён выбором фотографа. Конечно он понимал, что фотография будет растиражирована, но это не слишком беспокоило — фотограф уверил его, что тираж будет весьма ограниченным, никакого распространения в Интернете, а среди знакомых Влада, любителей подобной «клубнички» не наблюдалось.