Ольга Дрёмова - Иллюзия любви. Ледяное сердце

— Ну-ну, заявляй, заявитель… Только когда станешь писать свою каракулю, не забудь указать адрес, по которому прописан, а то не примут писульку-то. Смотри, как бы не дозаявляться, — мягко пропела она, но в её голосе отчётливо послышалась угроза.

— Лидия, ты переходишь все мыслимые и немыслимые границы! — Не зная, за что зацепиться, Леонид нахмурился. — Я не какая-нибудь пришлая собачонка, которую можно взять за загривок и вышвырнуть под дождь на улицу! Если уж на то пошло, муж имеет право проживать на жилплощади жены безо всякой прописки!

— Месяц назад я подала на развод. Послезавтра первое слушание в суде. И надеюсь, последнее, — безразлично бросила Лидия.

— Чтоб ты сдохла, отрава! — Неожиданно Леонидом овладела самая настоящая паника. — Я не дам тебе развода, понятно?! Ты у меня ещё умоешься горючими слезами! Ты ещё заплатишь за всё, что со мной сделала, стерва!

— Ну, ладно, поговорили — и хватит. — Устав от пустого сотрясения воздуха, Лидия развернулась и молча пошла в коридор.

— Что ты собираешься делать? — прислушиваясь, Тополь привстал с табуретки. — Лидия, всему есть предел, даже моему ангельскому терпению! Одумайся, что ты вытворяешь? Должно же быть в тебе хоть что-то человеческое? Подумай, куда я пойду?..

Неожиданно до него донёсся щелчок замка, потом вдруг резко потянуло сквозняком, а затем раздался страшный грохот, отдавшийся на лестничной площадке многократным эхом. Вскочив на ноги как ужаленный, Тополь бросился в коридор и увидел, что на том месте, где ещё совсем недавно стояли два чемодана с его вещами, пусто.

— Ты в своём уме?! — Его лицо перекосилось от злости и нервно задёргалось. — Иди и собирай, живо!!!

— Уже побежала, — едко процедила Загорская.

— Дура ты набитая, вот кто! — Не зная, как поступить лучше: отправиться за вещами или остаться сидеть в квартире, Тополь в нерешительности остановился. — Вместо того чтобы день и ночь благодарить Бога, что тебе выпал такой счастливый случай, ты кобенишься и крутишь носом, словно заморская царевна. Да кому ты нужна, бревно пенсионного возраста! Кто на тебя такую позарится?» — Разрываясь между страхом остаться за порогом и вполне естественным желанием сохранить свои вещи, Тополь зло уставился на Лидию. — Да на тебя же без слёз не взглянешь!

— Всё или что-то ещё? Ах да…

Подойдя к вешалке, Загорская сняла мокрую куртку Тополя, и не успел Леонид моргнуть глазом, как чудесная осенняя курточка оказалась там же, где и все остальные его вещи.

Не желая, чтобы крепкие добротные ботиночки вылетели за порог следом за всем прочим, Тополь совершил хитрый обходной маневр, нагнулся к вешалке, зацепил свою обувь двумя пальцами и вдруг почувствовал приличный толчок в бок, от которого потерял равновесие. Каким образом он оказался на лестничной площадке, Леонид сообразить так и не успел. Громыхнув, дверь Лидкиной квартиры захлопнулась, отсекая его от прежней жизни одним махом.

— Нет, ты слышала? — Надежда выразительно посмотрела на Инусю и кивнула на экран телевизора.

— Чего там опять? — Размешивая сахар, Инка мельком взглянула на экран, и её губки сложились недовольным бантиком, потому что ничего хорошего эта говорящая коробка сообщить не могла.

Вообще, с определённого времени Инка разлюбила смотреть телевизор. Может, оттого, что жизнь стала какая-то нервная, а может, ещё почему, но мир явно сошёл с ума. Копаясь в грязи, бесцеремонные репортёры вытаскивали на свет божий такие гадости, что, глядя в голубой экранчик, хотелось плеваться.

— Как, ты ещё не слышала? — удивилась Надежда. — Об этом во всех новостях только и говорят. Вчера в Питере Старовойтову убили. Прямо в подъезде своего дома, представляешь?

— Это кто такая? — Инка вытащила ложечку из кофе и лениво звякнула ею о край чашки.

— Ну ты и темнота таёжная! Ты вообще-то новости хоть когда-нибудь смотришь или как? — возмутилась Надежда. — Разве можно так жить: ты же ничего не знаешь и ничего не видишь.

— А чего я должна знать? — пожала плечами Инка.

— Но как-то же надо быть в курсе событий…

— Каких событий? Если б ещё какие события были, а то сколько раз Левински залезала в штаны к Клинтону? Да моё-то какое дело, пусть она оттуда хоть совсем не вылезает. Нашли о чём говорить! Или ещё вот: в Англии арестовали Пиночета. А кто он такой, этот Пиночет? Я его и не знаю, так, имя где-то слышала…

— Ну ты и серость, Инка!

— Да никакая я не серость, просто мне всё это надоело. Ты глаза-то разуй: на какую кнопку ни нажми, везде одни убийства и несчастные случаи, как будто в мире ничего хорошего не происходит. Найдут какую-нибудь пакость — и вот мусолят, мусолят, пока новую не отыщут! Раньше хоть чего-то хорошее рассказывали, а сейчас совсем обалдели, один негатив вытаскивают. Это ж рассудком повредиться можно.

— Как же можно жить и не знать, что вокруг тебя творится? — Надежда взяла нож и принялась нарезать яблочный пирог на куски. — Ну ладно, допустим, Левински тебя не интересует, но что в своей-то стране происходит, знать нужно.

— Зачем?

— Ну как зачем? — растерялась Надежда. — Вот смотри, недавно был репортаж с Дальнего Востока, рассказали, что в этом году там лосося видимо-невидимо, на нерест рыбы пришло — тьма.

— И что?

— И ничего, в магазинах красная икра подешевела. Связь видишь?

— А то ты без их репортажа не заметила бы, что на прилавках банка икры и банка тушёнки идут в одну цену. Да брось ты! — отмахнулась Инуся. — Тут без их новостей голова кругом. Ты знаешь, кого Верка Старцева на той неделе встретила?

— Какая Верка? — Надежда взяла пульт и убавила звук телевизора.

— Да выключи ты его совсем! — фыркнула Инка. — Ну Веерка, Верунчик… Вспоминай давай, её дочка ещё училась с твоим Семёном в параллельном классе.

— Старцева, Старцева… Я чего-то никак не соображу, кто это… — Надежда бросила на подругу рассеянный взгляд.

— О господи, ну Веерка, маленькая такая, худющая как смерть, и зимой и летом всё в одной и той же куртке ходила. Ну жёлтая такая куртка, тряпичная, а по низу и на локтях какие-то голубые заплатки. Вспомнила?

— Инусь, вечно ты всё перепутаешь. Она же не Старцева, а Стрельцова!

— Точно! — Инна обрадованно улыбнулась. — Верка Стрельцова. И как я могла забыть? То, что Веерка, помню, а фамилия совершенно из головы вылетела. Хотя, какая разница: Старцева, Стрельцова? — Она махнула рукой, давая понять, что никакого принципиального значения фамилия тощей Верки не имеет. — Я её сегодня случайно в аптеке встретила. Чудно так вышло, она меня сразу узнала, а я её — нет. Она здоровается, а я никак не могу понять, кто такая. Помню, на последнем звонке ты вместе с ней за цветы учителям отвечала, а как зовут, убей, не соображу. Уж потом, когда она начала говорить, у меня в голове чего-то щёлкнуло и я вспомнила, что ты её Верой называла.