Мария Коваленко - Овертайм (СИ)

От отчаяния на глаза выступили слезы. Быстро смахнула, но мужчина заметил. Подошел совсем близко. И вместо ненужных сейчас объятий, положил свои ладони ей на плечи, легонько сжал.

— Начни с начала.

— С начала? — словно утопающий, поймавший спасательный круг, она вмиг приободрилась.

— Да, только Ветхий завет, пожалуй, опустим, — улыбнулся.

— Новый тоже…

— Желательно!

И она начала рассказ. Часто сбиваясь, иногда замолкая, говорила о том, как осталась одна после гибели родителей. Шестилетняя эгоистичная, избалованная девочка за одно мгновение превратилась в самое одинокое и потерянное существо на земле.

— Родители души во мне не чаяли, поздний ребенок, девочка… — даже сейчас воспоминания о них навевали тоску. — Их смерть казалась наказанием за все мои шалости и капризы. Тогда я еще не понимала, что не все в жизни зависит от воли людей. Что есть обстоятельства сильнее, но жуткое чувство вины словно приклеилось. За короткое время та маленькая девочка изменилась полностью. Кого-то деньги и свобода развращают, меня же они загнали в жесткие рамки. В футляр.

Андрей слушал, не перебивая, но что-то смутное, пока непонятное, противно скреблось на душе. Знал по себе, как дорого обходится напряжение и жесткий самоконтроль. Всего два часа игры порой были способны на корню истощить психику.

Настя же, не выходя за рамки собственного дозволенного, жила годами. Изо дня в день превращаясь в образцовую, идеальную во всем Анастасию Игоревну Барскую.

Грустная улыбка на миг озарила лицо женщины и погасла. Рассказ продолжился.

— Легко быть богатой наследницей. Тебе завидуют даже лучшие подруги, отрыты любые двери. Но мне было мало. Я стала настоящей леди — гордостью дядюшки, истинной Барской, — горько хмыкнула. — Звучит, да? Идеал без права на слабости и изъяны. И ведь справлялась. Успешная карьера, красивый, выгодный брак. Муж-бизнесмен и безоблачное будущее.

На этом Настя умолкла. Предисловие закончилось.

— Пять лет брака, годы до него… — она подняла глаза на люстру. Нелепый желтый абажур слабо попускал свет. Плотная ткань запылилась, а нынешнему арендатору вечно было не до уборки. — Андрей, я солгала тебе тогда, ночью.

Таранов весь напрягся. Такой резкий переход не предвещал ничего хорошего.

— Мне было хорошо с тобой, даже больше, чем хорошо… — изо всех сил сжала спинку ни в чем не повинного стула. — Но главное я сымитировала. Притворилась.

Он остолбенел. Вот так новости! Сымитировала? Как так? Зачем? Только собирался открыть рот, чтобы задать ей трепку, но теплая женская ладошка запечатала губы.

— Я не могу, почти всегда… — Настя уже не сдерживалась. Самое сложное, признание, уже произнесено. Дальше — проще. — Знаю! Глупо, бессмысленно и зря! Но как иначе? Признаться, что вся эта внешность сплошной обман. Пустой пшик вместо сладкой конфеты!

Не задумываясь, она стянула через голову тонкий свитер, дрожащими руками расстегнула брючки, сбросила и их.

— Вот! — провела руками по телу от плеч до бедер. — Вот то, что видят все. Идеально, я знаю.

Андрей нервно сглотнул. Отвести взгляд от стройного женского тела, прикрытого лишь крошечными лоскутками кружевного белья, не удавалось. Высокая, маленькая, но упругая грудь, плоский живот, округлые, манящие бедра и кожа, словно бархат. А ведь он еще помнил, каково это обладать этим телом… Искушение плюнуть на все разговоры и перейти в настоящей проверке, было велико.

— Хочешь меня? — будто издеваясь, Настя расстегнула крючки бюстгальтера, и равнодушно бросила его на стол перед мужчиной. — Трусы снимать не буду, но верь на слово: я уже влажная. Сервис на высшем уровне.

Лучше бы она его ударила. По лицу, наотмашь. Даже это было бы гуманнее. Багровея от ярости, Андрей сжал кулаки. Сдержался, хотя руки так и чесались отшлепать ее хорошенько, выбить всю эту дурь, что наговорила здесь о себе.

— Настя, ты хоть понимаешь, что несешь? — он подошел вплотную. Глаза в глаза, дыхание у обоих учащенное, и густой аромат водки бьет по носу. — Что за бред?

— Понимаю, Андрей. К сожалению, слишком хорошо понимаю, — она не сдвинулась с места. От холода кожа стала гусиной, а соски напряглись. Но она стояла, сверкала своими дикими, горящими глазами и говорила. То, что не слышал никто и никогда, то, что закипело и рвалось наружу. — Я слишком часто за свою жизнь видела недоуменные взгляды и раздражение мужчин. Какой удар по самолюбию — не смогли удовлетворить женщину! С другими за пятнадцать минут на все про все удавалось, а с этой — нет. Фригидная. Клеймо! О, как же хорошо я знаю его горький привкус и запах одиночества!

— Какие-то глупые бабские обиды, — Андрей еще больше завелся.

— Обиды? — крикнула, срывающимся голосом.

— Да, обиды. Не имеющие никакого отношения к реальной жизни.

— Очнись, Андрей! О каких отношениях может идти речь, когда в постели с мужчиной холодная рыбина? Когда прелюдия длится час, и никто не даст тебе гарантии, что все закончится, как надо. А ведь мужчинам надо! Супербизоны хреновы! Победители, — последние слова вырывались с бессильным стоном. — Вас ведь, если не обмануть, развернетесь и уйдете, навсегда. Если ни с одной, так со второй неудачи. У вас эго чувствительное, не дай Бог подставить под сомнение свое могущество.

Жестко и хлестко. Настя била по цели со снайперской точностью. Мучительно припоминая, а случались ли неудачи у него, Андрей молчал. Неужели и там была ложь?

— Не мучайся, — хрипло, словно прочтя его мысли, ответила женщина. — Все врут. Кто-то реже, кто-то чаще. Кто-то ложится под первого встречного, спасаясь от одиночества, кто-то имитирует, чтобы удержать лучшего. У твоих, уверена, даже шанса не было на честность. Ты слишком хорош, чтобы знать правду. Такими не рискуют.

Андрей скривился, как от зубной боли. Верить в сказанное не хотелось.

— А муж? — ухватился за последний аргумент. — Ты говорила о пяти годах брака.

Глаза Барской вмиг стали стеклянными, напряженные плечи поникли.

— Он знал, — голос звучал тихо. Обреченно. Слишком просто было все в ее браке. — Занятой бизнесмен. Десять минут утром, и пять — вечером.

На вздохе дыхание мужчины замерло. Дикость. Внутри все похолодело. Подобная арифметика не укладывалась в голове. Захотелось срочно что-нибудь разбить.

— Мне было сносно, а его устраивало. Пять лет идеального замужества… — Настя закрыла глаза и еле слышно добавила. — Я ненавидела нашу кровать.

— Черт! — Таранов уже не мог сдерживаться. Кулак с глухим ударом опустился на стол. Костяшки в кровь.