Возлюбленная для чемпиона - Маша Кужель

Глава 65

Аня

19 октября, семь лет назад

У меня были месяцы, а то и годы, чтобы подготовиться к этому, и все равно было что-то нереальное в том, чтобы увидеть моего отца в гробу.

Последние дни были медленным движением к финишной черте, которую никто из нас не хотел видеть. Когда он наконец пересек эту черту и мы увидели конец его страданий, мы все... почувствовали облегчение. Мы скорбели, мы будем скорбеть и дальше, но сама смерть была ожидаемой.

После четырех последних часов в больнице у меня подкашиваются ноги. Я просто хочу вернуться домой к маме и свернуться калачиком на диване с чашкой горячего чая, как будто я ребенок, а не взрослая женщина, которой предстоит похоронить своего отца.

— Почти все, — говорит мама, одаривая меня дрожащей улыбкой.

Я киваю. Почти все. А завтра мы положим отца в землю. При этой мысли у меня сжимается сердце.

После похорон мы все практически не разговариваем, а если нужно что-то сказать, то просто шепчем, не желая нарушать покой момента. Вдруг скорбную тишину нарушает стук в дверь. Кирилл открывает ее и в проеме появляется Илья Корнев. Он крепко обнимает Кирилла. С чувством старого друга, который понимает твою душевную боль лучше, чем кто-либо другой.

Я не знала, что Илья придет. Я никого о нем не спрашивала. Я даже не думала о нем до этого момента.

При виде его у меня по телу пробегает дрожь. Он выглядит таким неправдоподобно красивым в своем черном костюме; я тут же невольно вспоминаю, как он лежал подо мной в гостиничном номере, как его грубые руки ласкали мои бедра, когда я скакала на нем.

Мама сжимает мою руку.

— Анечка, ты как себя чувствуешь? Тебе плохо?

Я качаю головой.

— Все нормально.

Медленно Илья проходит мимо членов моей семьи, выражая каждому искренние соболезнования, и наконец приближается к нам с мамой.

Когда он останавливается около меня, у меня слабеют колени от бури эмоций в этих сине-зеленых глазах. Последние несколько недель я была настолько сосредоточена на папе и на том, чтобы быть рядом с семьей, что у меня не было времени переброситься хотя бы парой слов с Ильей, не говоря уже о том, чтобы подумать, как эта потеря отразится на нем. Как я могла быть такой эгоисткой и забыть о том, что мой отец значил для Ильи?

Он молча притягивает меня к себе и зарывается лицом в мои волосы. Его тело слегка дрожит.

— Мне так жаль, — шепчет он хриплым голосом.

Я снова и снова глажу его по спине, и, когда он наконец отстраняется, слезы, которые я уловила в его голосе, уже текут по его щекам.

— Илюша, — говорит мама, беря его за руку. — Большое спасибо, что ты пришел.

Взгляд Ильи ненадолго задерживается на мне, прежде чем он наконец поворачивается к маме.

— Ваш муж был потрясающим человеком. Я очень благодарен ему за то, что он был частью моей жизни.

— Пойдем, — говорит Женя, беря меня за руку. — Пойдем помянем папу.

Илья приехал, и все снова как в старые добрые времена. Было столько еды и дружеских воспоминаний, что это больше походит на очередной семейный обед, чем на поминки. Так хотел бы папа, и я все время ловлю себя на том, что жду, когда отец войдет на кухню.

Странно, как работает наш мозг, ведь отец, которого я видела последние несколько лет, чаще всего болел, был худым и слабым. Лысым. Но, когда я представляю, как он заходит на кухню, я вижу перед собой высокого и сильного папу из моего детства.

Если бы папа был здесь, он бы пошел на звук наших голосов на кухню. Папа всегда тянулся к людям — он любил, чтобы дом был полон, и был счастлив находиться в центре компании, а не наедине с хорошей книгой, как я. Он всегда шел прямо к маме, словно ему нужно было прикоснуться к ней и убедить себя в том, что она настоящая, что она есть, потому что одной совместной жизни никогда не хватит для полного счастья. Потом он садился за стол и слушал. Именно это ему больше всего нравилось в больших компаниях. Он никогда не хотел быть главным рассказчиком или весельчаком-балагуром, но ему нравилось слушать разговоры.

— Ты в порядке?

Я даже не осознавала, что смотрю в одну точку. Моргнув, я поворачиваюсь к Илье. Его глаза мягкие и нежные, а рука, касающаяся моего плеча, — теплая. Я киваю.

— Думаю, всей жизни не хватит, чтобы смириться с тем, что его больше нет, — я говорю это тихо, зная, что эти слова могут вызвать у любого очередной приступ слез.

— Я понимаю.

Он указывает на дверь.

— Пойдем прогуляемся?

— Я бы не отказалась.

Глава 66

Аня

Я беру пару бутылок пива из холодильника и иду за Ильей. На улице уже темно, солнце давно село, но свет еще не зажгли.

Я опускаюсь на скамейку и достаю из кармана открывалку для бутылок.

— Одна из них для меня?

— Если хочешь.

— Это первый раз с тех пор, как я подписал контракт с хоккейной лигой, когда я выпил больше одной рюмки.

— Твое тело — это храм.

— Этот храм — все, что у меня есть. Без этого у меня ни хрена нет.

Он говорит немного невнятно, и я задаюсь вопросом, сколько он уже выпил. Я тоже сегодня выпила больше обычного. У меня имелся соблазн напиться до беспамятства, но здесь была мама, и ей бы это не понравилось.

— Ты всегда считал, что без хоккея ты ничто, — говорю я. — Я никогда в это не верила.

— Спасибо.

Он проводит указательным пальцем по своим губам, и я понимаю, что он хочет сказать что-то важное. Что-то, о чем я, вероятно, не хотела бы сейчас разговаривать.

— Мама расстроилась, что не смогла приехать. Она хотела быть здесь.

Я улыбаюсь. Мария Михайловна — прекрасная женщина. Возможно, Илья и вырос без отца, но его мама сделала все возможное, чтобы компенсировать это.

— Как она?

— Занята. Счастлива. Наконец-то занимается своими увлечениями, а не просто пытается выжить.

— Рисование, да?

Он кивает.

— Она просто помешалась на акварели. Она очень талантливая и сама не понимает насколько, — он поднимает на меня грустные глаза. — Очень она похожа на тебя в этом.

— Мне нравится, как ты заботишься о ней. Ты хороший сын. Уверена, ты и отец хороший.

Он