Ты меня не помнишь (СИ) - Марья Гриневская

прошу о помощи. Мне надо забрать свои вещи из квартиры Межницкого. Одна я не смогу.

Господи, когда я превратилась в размазню?!

Вытираю слезы, расчесываю волосы и убираю их в хвост. Мне глубоко плевать как я сейчас выгляжу, я хочу посмотреть ему в глаза и послать так далеко, чтобы больше никогда не пересекаться. Натягиваю первую попавшуюся куртку из шкафа, и вслед за Виком выхожу из квартиры. Он больше ничего не спрашивает, и я благодарна ему за эту тишину.

Называю адрес и Вик вбивает его в навигатор. В машине едем молча, и я пробую восстановить события. В моей голове никак не получается сложить головоломку от Межницкого. Что произошло? Всего три дня, но они стали для меня пропастью. Именно пропастью, куда сейчас летит весь мой мир. Я поверила ему. Его «давай попробуем» помогли мне начать жизнь заново, отказаться ото всего, что планировала. Нет, я не простила его, случилось невероятное, то, что стало зарождаться между нами, оказалось несоизмеримо больше, чем прошлое. Настолько больше, что заполнило меня всю, без остатка. Не осталось больше места для мести и боли, только настоящее, и он его неотъемлемая часть... Был частью...

Что же произошло?

Он писал и звонил мне до среды. Первое сообщение я получила в воскресенье вечером, как только вошла в квартиру и закрыла за собой дверь.

Не скучай.

Всего два слова, но для меня это было почти признание.

Он звонил в понедельник, вторник. Писал короткие сообщения, даже прислал несколько селфи на фоне сибирских заснеженных пейзажей, а потом тишина. Сама я не звонила и не писала Алексу до сегодняшнего дня.

Получается, если что-то и изменилось, то в среду или уже сегодня. Но что?

Машина набирает скорость, и я утопаю в теплом сиденье. Почти забываюсь, а внутри все замирает. Адреналиновый драйв немного смягчает боль, но слова Межницкого снова и снова звучат у меня в голове.

— Не надо приезжать, Оля. Я занят.

— Тогда до завтра? — еще ничего не понимаю я.

— Завтра и послезавтра тоже не надо. Твои вещи отправлю курьером.

Сегодня я позвонила первой, хотела узнать как он долетел и сказать, что обязательно приду к нему. Глупая, ругаю себя, надо было дождаться его звонка. Стучу головой о стекло, надо было, но ведь мы договорились? Он же сам просил принять решение и приехать или не приехать. Я приняла решение — это все, что я хотела сказать по телефону. Похоже, он принял его раньше.

Почему?

Глава 41

Глаза щиплет, тру их руками и пытаюсь проморгаться. Только сейчас обращаю внимание на то, в чем я одета. Тонкое черное платье на бретельках, в котором я собиралась ехать к нему, теперь выглядит неуместно. Более глупый наряд я даже представить себе не могу. Бью себя по лбу за то, что не переоделась.

— Идиотка — первое слово, за всю поездку — Вик, я такая идиотка.

Обхватываю голову руками и тихо вою. Внутри словно что-то рвется, и эмоции сметают все на своем пути. Я ничего не могу изменить. Отчаяние просто душит меня. Терпеть это становится невозможно. Я сгибаюсь пополам, чтобы как-то смягчить боль, и утыкаюсь лбом в переднюю панель. Сижу так, пока машина не останавливается. Поднимаю голову и смотрю на дом. Я должна пойти туда. Пусть он скажет все глядя мне в глаза. Все чувства должны умереть там, где посмели зародиться. Только так.

— С тобой пойти? — серьезный тон Вика заставляет меня улыбнуться.

— Нет, я сама — собираюсь выходить из машины, но задерживаюсь — дай мне десять минут, а потом иди. Четвертая квартира.

Смотрю на окна, в них ни единого проблеска света. Может оно и к лучшему. Тяжело идти туда, где тебя не ждут, где ты больше не нужен. Я вздергиваю подбородок вверх, и уверенной походкой иду до подъезда, поднимаюсь по лестнице и останавливаюсь у двери.

Достаю из кармана ключи и привожу дыхание в порядок. Открыть дверь, собрать вещи и уйти, мысленно проговариваю свои действия в квартире Межницкого. Подношу ключ к замочной скважине и чувствую, как внутри меня разрастается страх. Паника накрывает меня, и я не могу вынырнуть из этого состояния. Сердце бешено подпрыгивает в груди и стучит так громко, что кажется, его слышит весь дом. Тихо оседаю на пол и опираюсь на дверь спиной. Ключи летят на пол, а я дрожащими руками ищу в сумке таблетки. Блистер с трудом, но поддается. Зажимаю капсулу двумя пальцами и отправляю в рот.

— Тихо, Саша. Его нет дома, а значит, ты просто соберешь вещи и уйдешь. Все, как ты и планировала. Убеждаю себя, что так даже лучше и поднимаюсь на ноги.

Можно ли умереть дважды от рук одного и того же человека? Теперь я знаю, что можно.

Два поворота ключа и дверь открывается. Тяну за ручку и захожу в темную квартиру. Вдыхаю запах, ставший родным за эти недели и, не включая свет в прихожей, прохожу в гостиную. Свет уличных фонарей освещает квартиру тусклым светом, и я прекрасно ориентируюсь. На столике лежат провода от моего телефона, беру их в руки и машинально начинаю наматывать провод на корпус зарядника. Так, надо не суетиться, быстро побросать вещи в сумку и уехать, пока воспоминания не превратили меня в безвольную куклу. Стук сердца оглушает. Присаживаюсь на край дивана, и до меня доходит, что не так, кажется, все происходит не со мной, чувства отключены и я словно в вакууме. Черт, видимо, поздно приняла таблетку, придется терпеть.

Что я там собиралась делать? Вещи, точно, надо сложить все в сумку. Сумка и вещи в спальне в шкафу. Поднимаюсь с дивана и иду в комнату, по привычке на входе шлепая рукой по выключателю, и замираю. С непривычки свет слепит, я немного жмурюсь, но это не мешает рассмотреть в деталях все, что там происходит.

Первое, что я вижу — это голая женская задница, ритмично содрогающаяся от движений. Делаю шаг вперед. Зачем? Мне мало увиденного? Мало. Шока нет, уж что-что, а чужие задницы меня давно не вгоняют в краску. Подхожу к кровати и делаю несколько шагов в сторону, вот так, теперь шикарный вид. Порнофотографы захлебнулись бы от зависти.

Если бы я слышала эти звуки, когда заходила в квартиру. Теперь же, когда стоишь посреди спальни — убегать бессмысленно.

Голая блондинка с растрепанными волосами склонилась над пахом Межницкого