Репутация плохой девочки - Эль Кеннеди

сексуального влечения к нему. Даже теплой, пушистой, платонической искры. Факт, который, я уверена, не ускользнул от него, потому что, несмотря на все его очарование маленького городка, он не дурак. Я видела тоску, которая сменялась разочарованием в его глазах, легкую неуверенность в его улыбке, в знание того, что, хотя мы ладим и хорошо проводим время вместе, мы не совсем история любви. Тем не менее, пока у меня не будет другой причины, нет ничего плохого в том, чтобы попробовать. Вода и солнечный свет творят чудеса с растениями, так почему не с нами?

— Парусный спорт — это весело, но, честно говоря, это больше работы, чем того стоит, — ворчу я. — Вся эта беготня, тяга и извилины для нескольких всплесков скорости. Ты тратишь все время на то, чтобы дело пошло, ты не можешь сидеть сложа руки и наслаждаться этим.

— Конечно, но это романтично. Несколько веревок и простыней против сил природы. Обуздание ветра. Между вами и морем нет ничего, кроме изобретательности и удачи. — Его тон оживленный. — Как самые первые мореплаватели, которые увидели новый мир, когда он появился из-за горизонта.

— Ты взял это из фильма или что-то в этом роде? — Я дразню.

Харрисон покаянно улыбается.

— Исторический канал.

Голос из громкоговорителя объявляет десятиминутное предупреждение, что лодки должны подойти к стартовой линии. На воде мачты наклоняются и раскачиваются, меняя свое положение.

— Конечно, — говорю я, потому что, как бы ужасно это ни было, я ценю его особое чувство юмора. — Держу пари, ты не спал всю ночь, просматривая восьмисерийный документальный фильм Кена Бернса об истории морских экспедиций.

— На самом деле, это была программа о том, как Христофор Колумб был инопланетянином.

— Правильно. — Я киваю, подавляя смех. — Классика.

Я, наконец, начинаю привыкать к этому свиданию, когда я делаю ошибку в том, что я оглядываюсь через плечо. Знакомое лицо встречается с моим взглядом, когда она уводит своих четверых детей от прилавка с жареным Орео.

Кайла Рэндалл.

Черт. Мы обе застыли в трепете. Зрительный контакт длился слишком долго, чтобы отвести взгляд и притвориться, что мы не видим друг друга.

Момент был признан и теперь требует разрешения.

— Что случилось? — Харрисон говорит с беспокойством.

— Ничего. — Я протягиваю ему свой лимонный напиток. — Я вижу кое-кого, с кем мне нужно поговорить. Ты не возражаешь? Я буду буквально через минуту.

— Нет проблем.

Сделав вдох, я подхожу к Кайле, которая наблюдает за мной, пока она делает тщетную попытку сунуть салфетки в руки своих детей.

— Привет, — говорю я. Совершенно неадекватное приветствие в данных обстоятельствах. — Мы можем поговорить минутку?

Кайла выглядит по праву неловко.

— Я полагаю, нам лучше… — Она переступает с ноги на ногу. — Но у меня сейчас дети и…

— Я могу понаблюдать за ними, — раздается услужливый голос Харрисона. — Ребята, не хотите поближе взглянуть на лодки?

— Да! — кричат они в унисон.

Да благословит Господь этого парня. Клянусь, я никогда не встречала никого более приятного.

Харрисон подводит детей к перилам, чтобы посмотреть на лодки. Когда я остаюсь наедине с Кайлой, знакомое нервное чувство ожидания нарастает в моем животе. Это все равно, что свесить пальцы ног с края крыши, когда на заднем дворе полно скандирующих пьяниц, стоящих вокруг бассейна с направленными на меня камерами. У некоторых людей страх вызывает слабость в желудке. Но я считаю, что страх — это линза. Это фокусирует меня, если я правильно нацеливаюсь.

— Я рада, что ты нашла меня, — говорит Кайла, прежде чем я успеваю привести в порядок свои мысли. Мы стоим в тени навеса магазина, пока она снимает солнцезащитные очки. — На какое-то время я почувствовала облегчение, когда ты уехала из города.

— Я понимаю. Пожалуйста, знай…

— Мне жаль, — вмешивается она, заглушая слова, слетающие с моих губ. — Я… у меня было много времени подумать о той ночи, и теперь я понимаю, что слишком остро отреагировала. Что я была больше зла на то, что мне пришлось посмотреть правде в глаза, чем на тебя, а именно на то, что Расти был ублюдком.

— Кайла. — Я хочу сказать ей, что я была не в своем уме, ворвавшись в чей-то дом, пьяная и истеричная. То, что это правильно, не делает это правильным.

— Нет, проблемы существовали долгое время. Он был эмоционально и словесно оскорбительным. Но потребовалось твое появление, чтобы представить эту реальность в перспективе. Чтобы заставить меня признать, что жить так, как мы жили, было ненормально. — В ее глазах мелькает печаль.

— Мне так жаль, — признаюсь я. Ни для кого не было секретом, что Рэндалл был подонком и плохим полицейским, но я понятия не имела, что дома все так плохо. В некотором смысле, сейчас я чувствую себя еще хуже. Мне жаль Кайлу и детей, и что несомненно, это были уродливые последствия того, что я пришла в их дом. Я не имела права вот так врываться. — То, как я вела себя в ту ночь, было… Мне так стыдно.

— Нет, все в порядке.

Она сжимает мое плечо, напоминая мне, что в течение долгого времени мы были своего рода друзьями. Я была их няней в течение многих лет. Я обычно болтала с Кайлой на диване после того, как она возвращалась домой с работы. Я рассказывала ей о вещах, которыми не могла поделиться со своей мамой, о мальчиках, школе и подростковых вещах. Она была мне как тетя или старшая сестра.

— Я рада, что это была ты, — добавляет Кайла. — Между мной и Расти долгое время не было ничего хорошего, но мои друзья так боялись, я не знаю, вывести его из себя или вмешаться, что не хотели говорить мне правду. И правда была в том, что мне нужно было выбраться оттуда. Мне нужно было вытащить своих детей из этой ситуации. Благодаря тебе я, наконец, сделала это. И мы намного счастливее от этого. Честно.

Слышать это — облегчение, хотя и неожиданное. Я провела большую часть прошлого года, запутавшись в узлах вины и раскаяния за то, как я себя вела. Я выкорчевала всю свою жизнь, чтобы избавиться от мучительного