Юлия Михалина - Не дели любовь...

- Но, Петр Степанович, пожалуйста, можно я… - очередная попытка возразить.

- Девушка, Вы понимаете русский язык? Выйдите! Мне нужно полностью обследовать Алексея. А Вы хоть, судя по всему, - удовлетворенный взгляд на Лёшку, что не сводя глаз уставился на Киру, - и благотворно влияете на больного, но переизбыток положительных эмоций тоже не есть хорошо.

- Лёша, я скоро вернусь, хорошо? – не смея возразить уверенному и строгому тону врача, переспросила девушка у любимого, на что Алексей, слегка улыбнувшись, лишь прикрыл и открыл веки в знак согласия.

- Идите-идите, - повторил врач, вынуждая Киру покинуть палату.

И девушке не оставалось больше ничего другого, кроме как повиноваться. Да теперь уходить хоть все так же и не хотелось, но, по крайней мере, она знала наверняка, что с любимым мужчиной все будет в порядке. Она просто немного подождет в коридоре, и вернется, как только это станет возможным…

Но прежде за Слепцовой закрылась дверь, вслед ей донеслось тихий шепот Лёши:

- Доктор, скажите, что с моей женой?

- В реанимации жена, - признался поспешно Петр Степанович, - пока рано делать какие-либо выводы, поэтому давайте обо всем потом. Для начала мы попытаемся разобраться с Вашим здоровьем, а уже потом будем говорить с Вами о жене. Не беспокойтесь, все, что нужно мы делаем…

Что ответил на это Лёша, а он точно ответил, Кира уже не слышала, потому как совершенно не желала выглядеть любопытной и подслушивающей. Да и к тому же её мимолетная заминка у выхода и так не могла быть незамеченной. Потому и поспешила выйти, прикрыв за собой дверь. Хотя ведь главное она услышала – Ева жива и она так же, как Лёшка, в реанимации. А остальные, незначительные подробности, которые вряд ли сейчас будут озвучены, можно узнать и позже. Вообще все разговоры будут после…

Не глядя перед собой, Кира скорее по наитию поплелась к концу коридора, где у окошка было пара свободных стульчиков. Ей нужно присесть и подумать. Просто присесть и прийти в себя. А еще понять, почему все у них складывается таким странным образом и как с этим впредь можно будет разобраться. Если это вообще можно будет сделать…

Потому даже ойкнула, когда поняла, что столкнулась с кем-то спешащим навстречу.

- Извините, пожалуйста, - не глядя на того, кто оказался тем несчастливцем, встретившимся на её пути, пробормотала Кира.

- Девушка, Вы как-то осторожнее. Так можно и в каменный столб врезаться со всего разгона, а не только в прохожих, - раздраженно фыркнул в ответ неизвестный, и тут же с намерением обойти Киру, собрался продолжить свой путь, как вдруг остановился и, обернувшись на ошарашенную девушку, уточнил, - а Вы… мне кажется, я мог Вас где-то видеть?

- Я не знаю… - поднимая глаза на незнакомца, которым оказался довольно невысокий и небольшой мужчина средних лет, с седыми волосами и не самым доброжелательным выражением лица, Слепцова поспешно выдала, - вряд ли мы с Вами знакомы!

Такие знакомства, последнее чего Кира хотела бы на данный момент в этой жизни. Не понравился ей этот мужчина. С первого взгляда не понравился. Было в нем что-то такое… недоброе что ли?

- Странно… - задумчиво, протянул, - Вы ведь Кира?

- Да, - недоуменно согласилась девушка, - но откуда Вы меня знаете…?

Озвучить до конца свой вопрос она так и не смогла, так как незнакомец, резко перебил, отмахнувшись:

- Неважно. Хотя… быть может такое определение, как Ваш будущий ночной кошмар, удовлетворит Ваше любопытство?

- Я не совсем понимаю…

- Пока и не стоит особо понимать. Но вот вполне вероятно, что очень скоро придется это сделать. Как только к Вашему несчастью образуются некоторые, более волнующие меня на данный момент, обстоятельства.

И не давая никакой возможности возразить, развернулся в обратном направлении, и быстро зашагал вперед, поспешно скрываясь в полутьме коридора, оставляя Киру ко всем прочим переживаниям, удивленно гадать, что эти его последние слова вообще могли значить…

Глава 12

Тик-так… тик-так…

Громкий, едва ли не оглушающий звук передвигающейся стрелки часов, что неумолимо и безвозвратно отсчитывала бег времени, сокрушительно раздавался по всей палате, разрывая собой пустынную и бесконечную тишину. Казалось, в этот миг все было сконцентрировано в этих пластмассовых старых часах, что висели на стене. Ни гул проносящихся где-то вдалеке автомобилей, ни пением птиц, что весело щебетали в лучах утреннего солнышка… Лишь время, что неумолимо шло вперед… Секунда за секундой, час за часом, день за днем…

Дни, которым Лёшка, казалось, уже давно потерял отсчет. Дни, которые здесь, в заточении больничной палаты, в большей степени смешивались с ночами. Сон, регулярные, строго по режиму, уколы и таблетки. И… одиночество. Пустое, бесконечное, постоянное. Масса времени для размышлений, и лишняя возможность привести их в порядок. Вот только видимо больница обладала особым свойством приглушать малейшие терзания, притупляя душевную боль и оставляя все на потом.

Не мог Алексей ничего решить и ни в чем разобраться. Здесь словно мир остановился, и мужчина так и продолжал дожидаться каких-то сдвигов и перемен. Хотя бы в самом себе, чтобы понять, как жить дальше…

Но дни тянулись за днями, а никакого мудрого и правильного решения не возникало. И единственное, чем Мартынов жил все это время, так это было время для посещений. Ведь именно тогда к нему снова и снова приходила Кира. Его родная девочка. Подбадривала, возвращала к жизни, уговаривала ни с чем не торопиться, и оставить решение всех проблем на потом, когда полностью поправится. Быть может её ласковый и нежный взгляд, обеспокоенный тон и неприкрытая любовь, что чувствовалась в каждом прикосновении, так умиротворяющее действовала на Алексея? Так, что он готов был забыть обо всем на свете, и даже согласится провести весь остаток жизни в больнице, только бы никто и ничто им не мешало…

Но все это напрасные иллюзии. Случайность. Мимолетность, которая рано или поздно должна была закончиться. И вот, кажется, этот момент наступил. Сколько он пролежал здесь? Неделю? Две? Месяц? Кира вчера говорила, что сегодня будет ровно десять дней, как он в больнице, хоть ему и казалось, что целую вечность. И это притом, что первые дня три Лёша вообще практически не помнил. Лишь короткие обрывки фраз, звуков… Когда к нему в реанимацию прошла Кира, и он смог очнутся. Затем какие-то слова, указания доктора… Все. Провал в сознании и провал в памяти…

Как потом объяснил ситуацию Петр Степанович, Алексей попросту долго не мог восстановиться. Оказалось, сотрясение было слишком серьезным. И первые несколько дней мужчина, можно сказать, метался в полусознательном состоянии. То, окунаясь в забытье, то возвращаясь в реальность. Несколько дней постоянной борьбы за жизнь, победить в которой Мартынов был просто обязан. Даже не ради себя. Ради Киры. Наверное, именно это и помогло ему, пересилив себя, заставить жить дальше…