Дебора Смит - Роковой рубин

— Сэм! — воскликнула мама.

— Я шучу. — Сэм сварливо посмотрела на мистера Гантера. — Если раздеваться, то только до футболки.

— Да что тебе там показывать, — вмешалась Шарлотта, округлив руки перед самой большой в своем десятом классе грудью. — Ты проспала тот момент, когда господь раздавал большие…

— Шарлотта! — предостерегающе сказала мама. Мистер Гантер рассмеялся.

— Единственное, что Сэмми нужно будет обнажить, — это руки.

— Теперь вы шутите? — нахмурилась Сэм.

— Честное слово, не шучу. — Он плюхнулся на раскладной стул за прилавком и вытащил из нагрудного кармана своей розовой ковбойской рубашки визитную карточку. — У меня есть троюродная сестра на озере Ионах, ее зовут Мария Идущая-по-Тропе. Она чистокровная индианка и в начале семидесятых вернулась к старому родовому имени. Но речь не о том. Она уехала на запад учиться ювелирному мастерству у индейцев навахо. Последние лет пятнадцать работает с серебром и бирюзой, и в этом ей нет равных.

— Переведите дыхание, мистер Гантер, — перебила его Шарлотта. — У вас даже лицо покраснело.

Он подался вперед и замахал унизанной кольцами рукой, словно разгоряченный аукционист.

— Поймите, ее вещи продаются в лучших магазинах Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. То есть даже кинозвезды покупают ее украшения.

— И Мадонна? — завороженно спросила Шарлотта. Мадонна была ее единственный идол, не имеющий отношения к кухне.

— Ш-шш, — сказала мама, отчаявшись успокоить этих двух слишком решительных девиц.

— Мария хочет сделать хорошее портфолио для своего агента в Европе, и ей нужна модель, чтобы демонстрировать ее браслеты и кольца. Вот я ей и сказал, что знаю девушку, у которой несравненные руки.

— И больше ничего не надо делать? — недоверчиво спросила Сэмми. — Я просто надену эти украшения, фотограф сделает снимки моих рук, и я получу за это сотню долларов?

— Сотню долларов в час, — уточнил мистер Гантер. — Я узнавал. Именно столько получают профессиональные модели, и видит бог, твои руки ничуть не хуже, чем у них. Мы с Марией сошлись в цене. Она и глазом не моргнула, когда я сказал ей, сколько ты стоишь.

Сэмми никак не могла опомниться.

— Значит, вы говорите серьезно. Существуют люди, которые получают большие деньги только за то, что показывают свои руки?

— Ну, если ты вспомнишь, на скольких рекламах мы видим только руки, которые что-нибудь держат, ты поймешь, почему так происходит. — Он с надеждой посмотрел на Сэмми. — Мария пригласила фотографа на следующую неделю. Она работает в собственном доме. Ты согласна, Сэмми?

— А я хотела в день ее рождения закрыть магазин, чтобы устроить ей выходной, — печально сказала мама.

— Мама, мне не нужен выходной. Мне нужна эта работа. Кроме того, она же не отнимет много времени.

— Вот это дело! — просиял мистер Гантер.

А Сэмми стала вдумчиво рассматривать свои руки. Что ж, она действительно паук, и ее научат сучить золотые нити.

Обычно в январе в горах дует пронизывающий ветер, но в этот день погода стояла теплая. Фотограф предпочел снимать при дневном свете, на улице, и установил оборудование на просторном запущенном заднем дворе дома Марии Идущей-по-Тропе.

Мария жила в огромном викторианском особняке, полном картин индейских художников, ритуальных масок, прелестных старинных вещичек из Англии и тряпичных кукол, принадлежащих ее многочисленным внукам. Сама Мария, высокая, худощавая женщина с плоским лицом, живыми черными глазами и длинными, наполовину седыми волосами, вышла к ним в джинсах, мокасинах и длинном просторном черном свитере.

Мистер Гантер представил ей Сэмми, и первое, что она сделала, — придирчиво изучила руки девушки, словно это был отдельный предмет. Руки она нашла совершенными, но слишком бледными, и мистер Гантер был немедленно послан на другой конец города к какой-то негритянке, торгующей косметикой для темнокожих. Он вернулся с тюбиком темно-шоколадного тона, пудрой того же цвета и косметической кистью, после чего ушел в дом смотреть телевизор с мужем Марии.

Сэмми сидела на раскладном стуле, положив на колени руки с зажатым в них тюбиком, и щурилась от яркого света ламп фотографа. Не обращая на нее никакого внимания, миссис Мария и фотограф суетились вокруг, обсуждая, как лучше натянуть голубую ткань, которая должна была служить фоном, и в каком порядке представлять прелестные украшения из серебра и бирюзы, разложенные пока на карточном столике.

Сегодня ей исполнилось восемнадцать лет. Она стала взрослой. Ее самоощущение наконец совпало с определением взрослости, принятым обществом. Теперь она сама отвечает за свои решения, она свободна, как птичка, — но разве она не лжет сама себе? Где эта свобода? Может быть, за эту работу и хорошо платят, но ей было как-то не по себе. Она не привыкла думать о своих руках как о предмете, ценность которого определяется лишь тем, как он выглядит.

С того места, где она сидела, ей был виден кусок шоссе, обсаженного кустами остролиста; к дому приближалась машина. «Наверное, теперь привезли какой-нибудь особенный ярко-розовый лак для меня», — мрачно подумала она и вытерла вспотевшие ладони о свои свободного покроя черные брюки.

Ни Мария, ни фотограф совершенно не интересовались, умеет ли она что-нибудь делать, о чем думает, не хочет ли пить. Очевидно, она должна была сидеть здесь, как манекен, и хранить ледяное спокойствие.

Хлопнула дверца машины, и через минуту во дворе появился Джейк.

Мгновенный укол тревоги — оттого, что все ее чувства, которыми она так долго пренебрегала, вдруг проснулись, и вот уже внутри у нее звучит мощный первобытный ликующий вопль благодарности. «Это подстроил мистер Гантер, — подумала она. — Вот он, подарок ко дню рождения. Подарок, которого я так долго ждала. И которого не могу принять».

Джейк был очень хорош. Это красота большого, сильного мужчины, который считает парикмахерскую стрижку излишней роскошью и пренебрегает одеколоном, ограничиваясь просто мылом. Его густые черные волосы с красноватым отливом, блестящие в лучах яркого солнца, ниспадали на помятый воротник рубашки. Странно, но длинные волосы очень шли ему, контрастируя с серьезными, резкими чертами лица и несколько смягчая их. Пропорции его тела тоже были воплощенная мужественность — широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги.

Решительным шагом он приближался к ней. И она все поняла. Джейк ведь обещал прийти за ней, когда она вырастет.

Она хотела отвернуться, но не могла отвести от него глаз. Рядом с ним шествовал огромный страшный бладхаунд с неправдоподобно длинным розовым языком, свисающим почти до земли. Саманта, бессознательно вертя в руках тюбик, нечаянно открутила пробку; пробка упала, Саманта нагнулась за ней, бросив испуганный взгляд на Марию. Но та беззаботно помахала Джейку рукой.