Навязчивый мотив. Добро пожаловать! - Вероника Артт

из чужих домыслов, принципов и ожиданий, – это здорово.

Но все в рамках закона и морали, конечно. Я имею в виду, скажи эти воодушевляющие слова какому-нибудь сдвинутому социопату, то он мигом отправится самовыражаться, не забыв, разумеется, написать на стене в твоем доме кровью благодарственные пожелания.

Фыркнув из-за багряной картины, нарисовавшейся у меня в голове, я положила конец всем философским измышлениям и вновь уткнулась в скетчбук.

Глава 15

А музыканты разные бывают

– Эта сучка сказала, что я старый! – злобный восклик выдернул меня из процесса, словно недозрелую морковку из земли.

Вскинув голову, на входе я увидела Николая – мужчину, чьи руки оплетали подвыцветшие татуировки, а над левой бровью блестела серьга.

– Что? – озадаченно спросила я.

Тот, недовольно зыркнув в мою сторону, будто это именно я ему чем-то не угодила, сунул руки в карманы джинсов, напомнив своим видом нахохлившегося подростка.

– Девчонка, что вышла отсюда. Только я подошел к ней, еще и рта не успев раскрыть, как она заявила мне, что… – Лицо мужчины снова омрачилось, но он, очевидно справившись с чувствами, вдруг хмыкнул и глянул на меня чуть мягче. – Это что, была твоя подружка?

Я удивленно покосилась на него и миролюбиво ответила:

– Упаси Господь.

Похоже, травмирующая ситуация уже вылетела из головы Ника, и он, неспешно подойдя к прилавку, буднично обратился ко мне:

– Я тут это, заскочил за всякими вещичками. Мне нужен кабель для комбика, струны десять пятьдесят два[17], и сверху парочку медиаторов на миллиметр. Будь другом, собери все.

Не став заострять внимание на приказном тоне мужчины, я вышла из-за прилавка и направилась к нужному стенду, не сразу заметив, что Ник потащился следом.

– Моя жена все время теряет резинки для волос, а я – медиаторы. Хотя не удивлюсь, если она же их у меня таскает и выбрасывает, – усмехнувшись, сказал мужчина скорее сам себе.

Когда мы дошли до стенда, я обернулась к нему:

– Какой именно кабель вам нужен?

Ник окинул меня любопытным взглядом, затем перевел глаза в сторону представленного ассортимента и, недолго изучая его, сказал:

– А достань-ка мне вон тот.

Провод, что он потребовал, висел высоковато, но, понадеявшись, что мне удастся обойтись без табуретки, я вытянулась во весь свой рост и попыталась пальцами подцепить упаковку.

Не вышло.

Повернувшись к прилавку, за которым был запрятан табурет, нередко используемый мной для доступа к верхним полкам, я наткнулась на взгляд мужчины. И направлен он был отнюдь не на товар или мое лицо.

Мало того, что Ник, рост которого легко позволял дотянуться до чего угодно, не собирался мне помочь, так еще я заметила, как глаза его скользят по моему телу, задержавшись на голой полоске кожи живота, открывшейся из-за слегка задравшейся одежды.

Волна раздражения и злости взбодрила меня, окончательно возвращая в «здесь и сейчас».

– Так, что-то здесь высоковато, – нарочито дружелюбно произнесла я, уступая место. – Не поможете?

Николай, отлепившись от другого стенда, что он подпирал, подошел и, неспешно протянув руку, снял кабель.

– Хорошо, – подытожила я, и, не желая еще раз встречаться с песочного цвета глазами мужчины, устремилась к прилавку. – Теперь остальное. Это мы найдем у кассы.

Ник снова неторопливо двинулся за мной.

Все еще ощущая на себе его ленивый взгляд, я начала злиться сильнее, чем из-за прихода девицы.

Вернувшись за прилавок, я потянулась в сторону упаковок со струнами.

Тут тишину, что повисла между нами, прорезало требовательной трелью звонка телефона. Краем глаза я заметила, как Ник, глянув на экран мобильника, что-то недовольно проворчал, а затем взял трубку.

– Да.

Несмотря на то, что я находилась на расстоянии двух-трех метров от мужчины, я все же услышала пронзительный женский голос, сочившийся гневом.

Взяв нужную упаковку струн и захватив два цветастых медиатора, я положила их на прилавок рядом с кабелем и бросила взгляд на Николая. На лице с трехдневной щетиной активно двигались желваки, будто их хозяин жевал особо вкусную жвачку. Взгляд светло-карих глаз, устремленных в пространство, говорил о полном погружении в то, что доносилось с другого конца провода.

– Я же сказал утром, что помню! – внезапно грохотнул он в трубку. Но телефон в ответ не смолк и разразился еще более эмоциональной тирадой.

– Слушай, заканчивай делать нервы, а? Я же сказал, что заберу его, а значит… Что?.. Да какая разница, где я сейчас!?

Сдавшись под напором голоса дамы из трубки, Ник замолк, но лишь для того, чтобы потом, перекрикивая ее, закончить разговор:

– Я сказал, что все сделаю, как закруглюсь! Все, пока!

Мужчина настолько яростно ткнул пальцем на экран своего смартфона, что я поразилась, как он не проткнул его насквозь.

Прерывисто дыша, словно после пробежки, Ник хмуро зыркнул на меня, а затем отвел взгляд. Всеми фибрами души я ощутила необходимость разрядить обстановку.

– Ох. Это было… громко, – опустив глаза, я принялась пробивать товар.

– Еще бы! – охотно отозвался мужчина. – Эта…

Он замялся, не позволяя себе выпустить слово, вертевшееся у него на языке, и вдруг усмехнулся:

– Моя любимая жена.

Дабы он снова не вышел из себя, я решила сделать вид, что играю на его стороне:

– За что она вас так?

– За все что угодно. – Ник потер висок, пытаясь снять напряжение. – Хочет, чтобы я только и делал, что торчал дома да занимался бытовухой. Вот сейчас попрекала меня сыном. Ну как я должен мотаться за ним, когда мне нужно заниматься группой? Мое время не безгранично!

Щеки собеседника раскраснелись, а на лбу выступила едва заметная испарина. Того и гляди засвистит как вскипевший чайник.

Я задумчиво глянула не него.

Мужчина лет сорока в достаточно хорошей форме, что явно старался изо всех сил молодиться. В нем не чувствовалось какой-то солидности или отпечатка жизненного опыта – совсем наоборот. По энергии, бьющей из Ника, складывалось ощущение, что ему едва ли есть тридцатник. Разномастные татуировки, казалось, говорили о непостоянстве: тут тебе и какие-то переплетения, и скандинавские мотивы, и реализм, и еще какие-то незнакомые мне стили… Все это графическое разнообразие, очевидно выставленное напоказ закатанными рукавами легкой льняной кофты, блестящая серьга в брови, небрежно, но все же уложенные волосы, а также попытки приударить за молоденькими девчонками казались мне негласным подтверждением моих соображений.

Держу пари, кое-кто приблизился к кризису среднего возраста.

– Я-я-ясно, – протянула я, делая вид, что никак не могу найти штрихкод на упаковке злосчастного кабеля. – У вас есть сын? Круто. Какой он?

Морщинки раздражения на лице Николая пропали,