Развод. Искусство слать всех на... (СИ) - Шевцова Каролина

Секс в пятьдесят не просто существует, он нравился мне куда больше, чем эгоистичный секс в двадцать и быстрый в тридцать – нужно все успеть, пока Коля не пришел со школы или не проснулся от лишнего движения у нас в комнате.

Сейчас же ничего не отвлекало нас от процесса.

Сейчас я знаю, что мне доставляет удовольствие, и не стесняюсь говорить об этом.

Сейчас мне так хорошо, что хочется плакать. Потому что на одном только сексе отношений не построишь, а я по-прежнему не готова к чему-то серьезному.

- Рит, - раздается голос слева, - я слышу, что ты хлюпаешь носом и знаю, что это не насморк. Умоляю, скажи, что плачешь от счастья.

- Неужели мужское эго настолько хрупкое?

- Ага, как оболочка у мыльных пузырей, - хохочет Юра. – Ну, в самом деле, чего ревешь? Я сделал что-то не так?

- Ты сделал все так, все очень так, - снова всхлипываю и прикрываю рукой горло, в надежде, что это поможет мне успокоиться. – Просто…

- Просто ты меня не любишь, - спокойно заканчивает Шмелев то, что я бы никогда не сказала вслух.

С удивлением смотрю на Юрку – большого, косматого, немного несуразного как бурый мишка, еще не отошедший от спячки. Он даже косолапил порой как медведь, и очень любил сладкое. И сейчас этот самый Юра понимает и произносит вслух то, о чем мне даже думать стыдно.

Что я бы ни за что не сказала Стасу, потому что знала, он никогда не простит мне такую обиду. Даже о наших проблемах я говорила аккуратно и только, когда стало совсем невмоготу, и мое признание сделало только хуже. Отчего напрашивался вывод, что лучше было молчать и дальше.

- Все было великолепно, и ты замечательный…

- Друг, - тихо усмехается Шмелев. – Рит, ну я же не дебил, чтобы поверить, что после одного секса ты падешь к моим ногам. Я и в свои лучшие годы не умел делать ничего такого, отчего женщины теряли бы рассудок, а сейчас тем более.

- И ты не обижаешься?

- Ну, в качестве извинений, можешь еще раз показать мне грудь.

Смеюсь и бью этого оболтуса по лбу. Он трет якобы ушибленное место:

- Две груди, вторую в качестве моральной компенсации.

Я только крепче подхватываю одеяло и демонстративно натягиваю его до подбородка.

- Ну как знаешь! В конце концов, я видел все и так, а фантазия у меня хорошая, - Юра закрывает глаза и принимается блаженно улыбаться, - о, мой Бог! Маргарита Сергеевна, не знал, что вы и такое умеете!

- Ты что, ты сейчас представляешь меня голой?!

- И в танце! Сама виновата! О, а теперь ты приносишь мне пиво, как те прелестные немочки на Октоберфесте.

- Прекрати.

- Сама прекрати! В моем воображении ты такая развратница!

Отчаянно стучу Юру по груди, отчего тот открывает глаза и, навалившись всем телом, опрокидывает меня обратно на кровать. Мы тяжело дышим. И хоть, одеяло сбилось где-то в ногах, а я снова оказалась голой, смотрим друг другу только в глаза.

- Неужели ты никогда не думала обо мне в другом ключе?

- Нет, - честно отвечаю я. – Ты был другом семьи и никогда не давал повода о чем-то таком.

- Отлично, - нахальная улыбка делает Юру еще моложе, - если, не давая повода, я затащил тебя в постель, то что будет сейчас, когда я этот самый повод дам?

- Юр…

- Три жены, Риточка. На что-то же они клюнули.

- Ты хочешь жениться в четвертый раз?!

- А ты хочешь жить во грехе?

- Юра, я не твои молодые дурочки, которые довольствовались отступными. После развода я оберу тебя как липку!

Надеюсь, что хотя бы это немного охладит Шмелевский пыл, но в ответ он улыбается еще шире.

- Никакого развода, Рита. Такая женщина как ты достойна выйти из брака вдовой со всем моим капиталом.

Он нахально целует меня в нос и соскакивает с постели, чтобы найти скинутые в порыве страсти штаны. Смотрю и не могу поверить – Юра, Шмелев Юра рассекает у меня в спальне нагишом! Это настолько невозможно, что кажется не реальностью, а заставкой к фильму, картинкой из другой мультивселенной! Только почему в этом чужом искаженном мире я выгляжу гораздо более счастливой, чем в своем собственном?

Мышцы тянет от непривычной нагрузки, а уголки губ дрожат от желания улыбнуться.

- У тебя семейные трусы, - с тихим смешком комментирую Юрино переодевание.

- И что? Удобно и ничего не преет.

Он растягивает в стороны хлопковую ткань, отчего его белье становятся похожим на килт. Точнее на его укороченную версию, трусы у Юры хоть и в клетку, но едва-едва прикрывают зад. Не выдерживаю, и начинаю хохотать от этого зрелища – мужчина со здоровым юмором и самоиронией, что может быть чудесней? Господи, я и не думала, что когда-нибудь буду смеяться в собственной спальне. Любой косой взгляд Стас воспринимал как личное оскорбление и мог долго обижаться на меня, если я чем-то задевала его эго. Но это было раньше. А сейчас я беззаботно хохочу над мужскими трусами и никаких мук совести! Как же мне сейчас весело, как хорошо!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Признай, ты просто мне завидуешь. Сама бы хотела носить такие, - Юра садится рядом и аккуратно проводит пальцем, очерчивая линию моих губ, отчего я тотчас становлюсь серьезной. Хмурюсь, подбираюсь, стараюсь вернуть лицу строгий вид. Юра реагирует на эти перемены во мне. – Не надо, улыбнись еще раз, мне так нравится твой смех!

Качаю головой. Сейчас, когда Шмелев так близко, мне не хочется смеяться. Какая-то магия, не иначе, это ведь все тот же Юра, усатый добряк с тремя разводами и миллионом забавных историй в личном арсенале. Я знаю его лет тридцать и каждый день на протяжении этих тридцати лет одно его появление вызывало во мне радость и веселье. А сегодня все изменилось, что-то иное проснулось во мне. Что-то, чему я, человек с филологическим образованием, не могу дать определение.

Потому что нет такого слова в русском языке!

- Юр, тебе пора, - облизываю пересохшие губы.

- Угу, - кивает он. – Тогда до завтра?

- Не надо.

Говорю и пугаюсь. Того что он и впрямь вернется. Или того, что послушает меня, и решит не приходить. Думаю об этом и сама на себя злюсь, потому что дура! И потому что не знаю, чего хочу! Как в том анекдоте: «Женщина, вам ехать или шашечки?».

Так и я. Хочешь отношений, секса без обязательств или сделать вид, что ничего не было?

Нет, единственное, чего хочу сейчас, так это спать. И, закрыв глаза, я тотчас засыпаю.

Следующее утро было еще более серое, чем вчера. Зима, еще не календарная, уже вовсю хозяйничает в городе. На улицу выходить мне без надобности, так что собравшись с силами, я докрасила кухню и приступила к коридору. Сегодня мне доставили электрический распылитель для краски, и с ним дело пошло куда быстрее.

Я закончила с работой, сварила постный борщ, отмыла полы и себя, когда в дверь неожиданно позвонили. Слишком настойчиво для деликатного Юры. Слишком тихо для громогласной Карины. У Коли же были свои ключи, так что звонить ему без надобности.

Глава 43

Первая мысль – не открывать. А что? Если до меня добралась Эмма или Аника, то я не собираюсь радовать соседей громкой ссорой. А так, постучат, побарабанят, да и уйдут. Но, глянув в глазок, с удивлением вижу Юркино лицо. Линза исказила знакомые черты, и теперь на меня смотрит воздушный шар с торчащим ежиком волос.

- Привет, - удивленно здороваюсь со Шмелевым.

- Ага, и тебе, - тот стрелой влетает в квартиру и проносится по коридору до зала.

Окликаю друга, но тот будто не слышит меня. Иду за ним. Начинаю волноваться, медлительный, до смешного степенный Юрка никогда не признавал суеты. А сейчас Шмелев натуральным шмелем летает по комнате – от дивана к окну, от окна к буфету и обратно к дивану.

- Юр, все хорошо? - Осторожно касаюсь Юриного плеча. Тот вздрагивает и смотрит сначала мне на руку, потом в глаза.

Он нервничает, и я заражаюсь этой тревожностью, будто у нас тут настоящая эпидемия.