В одной постели - Айрин Лакс

пританцовывая. Было бы у меня ружье… Ух!

— Добрый вечер, голубки! — развязно приветствовал нас Акмаль.

Его глаза горели, вид был взбудораженным.

— Или не-голубки? Не видел, чтобы вы занимались сексом.

— Потому и не занимались, я знал, что у тебя всюду камер понатыкано, долбаный ты извращенец. Я не собираюсь трахаться тебе на потеху, как кролик в клетке, — отрезал Юджин. — Пора бы тебе уже пошевелиться, ты так не считаешь? Просиживаем здесь штаны зря! У меня вообще-то бизнес имеется.

— Уже все, — заулыбался Агашев.

— Как все?

— Вот так… От моего предложения и протянутой руки помощи Эмиль отказался, послав меня. Решил организовать все сам! Или кто-то организовал все для него…

Взгляд Агашева сосредоточился на мне.

— Думаешь, я не понял, зачем ты приехала к нему на свидание? Или не догадался, почему вдруг он решил отказаться от сотрудничества, хотя до этого проявлял куда большую лояльность… Эмиль Кароль организовал побег из-под стражи во время перевозки. Он бежал. Благо, я предусмотрел и такой вариант. Ничего не вышло!

Я застыла, как вкопанная, медленно опустила в миску с салатом щипцы, которыми хотела разложить ужин по тарелкам.

— Новости пестрят сообщениями о неудавшемся побеге заключенного из-под стражи. Не смотрели, что ли? — изумился глумливо. — Сейчас покажу.

Казалось, пол ушел из-под ног. Я едва держалась! Рядом появился Юджин, обнял меня, крепко прижал к себе, когда Акмаль сунул нам под нос новости о неудачном побеге, закончившемся трагической гибелью заключенного.

— А теперь вопрос на миллион. Действительно ли Аделина верна тебе, друг мой? Или просто трахалась с тобой, чтобы пустить пыль в глаза? Двойной шпион, — ухмыльнулся.

— Нет, — сухо ответила я.

Глаза жгло.

Сердце умирало в груди.

Не плакать. Не плакать. Не плакать…

Если это правда, то нужно любой ценой сохранить ребенка. Есть ради кого жить, соберись, Аделина. У тебя есть… есть его частичка. Никто не отберет. Никто!

— Ты ошибаешься, отвали уже от Аделины! — раздраженно ответил Юджин. — Или я начну думать, что ты просто на нее запал и пытаешься нас поссорить.

— Если все так, то она не откажется пульнуть фейерверком и открыть бутылку в шампанского, выпьет пару бокалов за нашу общую победу?

— Конечно.

Акмаль говорил много. Я едва запоминала, соображала, как выбраться, ничего не приходило на ум. Если бы не поддержка Юджина, не знаю, как бы я справилась.

— Прошу!

Акмаль вложил мне в руки белый флажок.

— Взмахни, подав сигнал! Такую победу надо отметить самым грандиозным фейерверком. Давай же!

Прости, Эмиль. Прости…

Я позже тебя оплачу, а сейчас надо быть сильной. Ради нашей с тобой детки, нашего малыша. Твои уроки не прошли зря, я могу улыбаться, даже если все внутри обуглилось от боли.

Я взмахнула флажком, через миг начали бомбить охеренные салюты, фейерверки. Такие красочные и яркие, громкие, будто мы были на Красной Площади в новогоднюю ночь.

Кажется, теперь я ненавидела фейерверки.

Я отвела взгляд в сторону.

Внезапно мне казалось, что куст… пошевелился. Я проморгала — нет, не показалось! Куст шевелился.

Через миг под громкие взрывы салютов Агашев разлил по бокалам шампанское, но отпить так и не успел. Его сбил с ног спецназовец. Кругом появилось много людей в форме, они посыпались отовсюду.

Мы даже сказать ничего не успели: захват был быстрым, четким и… жестким! С Агашевым не церемонились, обработали дубинкой, словно он был куском мяса для отбивной, и поволокли прочь.

Меня и Юджина решительно оттеснили в сторону, меня трясло. Юджин что-то говорил, но я не слышала. Не могла слышать его голос, переживала.

Слезы стояли комом в горле от переживания за Эмиля: жив или…

Даже мысленно закончить это предложение страшно.

Глава 49

Аделина

Вдруг мою спину обожгло от пристального взгляда.

Я оглянулась и.. сразу заметила… Его.

Я увидела Эмиля, он бежал со всех ног.

Аааааа!

Живой!

Из горла вырвался короткий, но громкий крик.

— Живой! Эми-и-и-иль!

Я побежала навстречу. Мы схлестнулись где-то посередине.

Меня охватило торнадо, спеленало в плену сильных, жилистых рук.

— Прости Прости. Прости, что так долго, Золотце. Иначе никак! Никак, понимаешь? Сука, Агашев… Бдил за каждым движением. Я просто не мог сделать иначе и сразу забрать тебя, вас… Вас же, да? — скользнули под джемпер горячие ладони. — Я угадал?

— Да. Да… — я разревелась, цепляясь за Эмиля изо всех сил. — Нас. Нас двое… Я и малыш. Или малышка! Не знаю, у меня сегодня был назначен скрининг, должны были делать узи, определять пол, а я… здесь… С этим уродом. С этим уро-о-о-дом!

— Теперь ты со мной. Со мной, Золотце мое. Я чуть не сдох. Я… реально чуть не сдох от страха за тебя. Ты мое самое-самое ценное. Обожаю, обожаю тебя. «Люблю» здесь просто недостаточно. Ты все для меня. Все-все, Золотце. Теперь мы вместе. Все кончено. Ты со мной, со мной, золотая. «Папа» рядом, помнишь? Всегда рядом. С самого первого дня!

Я плакала и цеплялась за него изо всех сил, трогала, щипала, снова обнимала, не в силах сойти с одного места.

Эмиль обнимал меня, целовал, уговаривая. Мы раскачивались, вокруг крутился целый мир, но я была слепа и глуха к нему, жадно вдыхала знакомый, родной запах любимого и не могла им надышаться. Как я могла поверить, будто смогу без него? Ведь не жила, просто пыталась выживать. Да, заняла себя, забила дни до отказа, но сердце было несчастным.

— Никто-никто тебя не заменит! Больше не смей меня никому передавать! Я так больше не могу…

— Все позади. Я не расстанусь с тобой. Клянусь. Слово Эмиля Кароля. Твердое слово! Не обманываю, не хитрю, не умалчиваю, преследую только один интерес — быть рядом, любить, оберегать от всего. Иди ко мне, дай свои соленые губки. Сегодня я выпью целое море… Твое море слез, — трепетно провел губами по моим мокрым ресницам, щекам, придержал за подбородок, целуя.

И только тогда я поверила, что он рядом. Колени подкосились. Его вкус у меня во рту, тот самый напор, прикосновения. Я сходила с ума,