Только ты - Стефани Роуз

— Конечно. Спасибо, сладкая. Это очень мило с твоей стороны.

Сверкнув глазами, девочка побежала прочь.

Мой дедушка любил играть в лотерею. Он никогда не выигрывал, но, возможно, если я сыграю в его честь, он направит мне хоть какую-то удачу. Конечно, мне не называли никаких сроков, но меня ошарашило, когда я прочитала свое пророчество.

«Если вы что-то любите, будьте готовы это отпустить».

Раньше я думала, что это все ерунда. Когда я искала любовь, то думала, что когда ее найду, и буду готова к чему-то серьезному, то уже никогда не отпущу. Теперь у меня была любовь. Реальная любовь, лучше, чем я мечтала. Сто мыльных опер и романтических романов не сравнятся с тем, каково это — любить Эвана, а он любит тебя в ответ.

Эван был лучшим мужчиной и человеком, которого я когда-либо знала. Я хотела дать ему только все самое лучшее, но я не была лучшим для него. Даже близко. Мое тело уничтожало себя, и я просто болела и болела. Если он останется со мной, то не только откажется от своего желания иметь семью, но и получит очередную ношу на свои плечи, еще один груз. Мое будущее в лучшем случае было туманным. В его жизни и так хватало трагедий, и я не могла сознательно ему их создавать. Он должен жить полной жизнью, а не половину, а я могла дать ему лишь такую.

Мне удалось съесть большую часть супа, прежде чем началась изжога. Я поднялась из-за стола, чтобы выбросить мусор и остатки пищи, мои глаза были полные слез. Я любила Эвана. И даже если это разобьет мое сердце, мне придется его отпустить.

ГЛАВА 29

— Ты должна рассказать правду, Пейдж. Нельзя и дальше скрывать свою болезнь. Я чертовски уверена в этом. — Мы сидели на диване у Натали, и говорили на одну и ту же тему в десятый раз.

Я вытерла глаза, и спрятала лицо в ладонях.

— Натали, ты не понимаешь…

— Ты, черт побери, права. Я не понимаю. Не понимаю, как умная женщина может так глупо себя вести в течение нескольких месяцев. Как я могу наблюдать за ложью? Я больше не стану покрывать тебя. Просто скажи своей маме и Эвану правду. — Натали подошла и положила руку на мое плечо. — Когда они узнают, ты почувствуешь себя намного лучше. У тебя замечательный парень. Он поможет тебе пройти через болезнь. Твоя мама, ну, твоя мама — это твоя мама, но она любит тебя. Она не заслуживает того, чтобы ты ей врала.

— Моя мама — это моя мама… И Эван не оставит меня. Он всегда рядом, всегда спрашивает, как я, нужно ли мне что-нибудь. Он настоящая опора. Как только он узнает, что у меня серьезная болезнь, я стану обузой у него на шее, как и его отец. Я разрушаю его жизнь. — Покачав головой, я отвернулась.

Натали откинулась назад и посмотрела мне в глаза.

— Что ты говоришь? Ты собираешься оставить парня, который тебя любит только потому, что не хочешь быть обузой? Ты же понимаешь, что это неправильно, что в этом, черт побери, нет никакого смысла?

— Ради чего Эван должен пожертвовать семьей, которую он так сильно хочет? Быть медсестрой, рабом у больной женщины? Он думает о себе. Он сделал бы это без раздумий…

— Потому что он хороший человек, заботящийся о людях, которых любит. Нет причин наказывать его за это.

— Я не наказываю его, Натали! Разве ты не видишь? Каждая встреча с доктором Стивенс все хуже. Все больше пораженных органов, больше анализов, больше ограничений. Вчера она сказала, что я не смогу иметь детей, если мои почки не пойдут на поправку. А если уже слишком поздно, и нам не удастся их спасти, что тогда мне делать? Эван похоронит меня, как уже похоронил свою мать и лучшего друга. Если я останусь с ним, заставляя жить такой жизнью, вот этим я накажу его.

— Нет, если это то, чего он хочет! Пейдж, как долго мы дружим?

— Что? Почему ты спрашиваешь?

— Как. Долго. Пейдж? — Натали раздраженного сжала губы и посмотрела на меня.

Я тяжело вздохнула и пожала плечами.

— Думаю, около двадцати пяти лет…

— Да, большую часть нашей жизни. И за это время я никогда не видела тебя такой, и это убивает меня. Ты отдалила от себя почти всех, кроме меня, и я думаю, что это только потому, что сейчас я средство для достижения цели — та, кто покрывает и оправдывает тебя в твоих поступках. Это не ты, возьми себя в руки, не давай этому преодолеть тебя. Стивенс сказала, что она обеспокоена и наблюдает за тобой, а ты уже себя похоронила.

Я любила Натали, но меня оскорбили ее слова. Никто не видел, как мне мучительно просыпаться каждое утро на работу, как иногда я ложилась спать в восемь часов поскольку больше не было сил. Я не могу даже насладиться чашкой кофе без боли в горле и изжоги. Все болит, постоянно.

Чувствую себя будто старуха, хотя нахожусь в самом расцвете сил. Я этого не хочу, но это стало моей реальностью, и никто не вправе говорить, как мне себя вести.

— Ты не понимаешь. — Мой голос надломился, а подбородок задрожал. Почему я не могу разозлиться без слез? Ярость заставляла меня только еще сильнее плакать. — В моей аптечке полно лекарств, которые не помогают. Каждый день становится все хуже, и я не хочу, чтобы Эван проходил через это со мной.

Натали положила свою руку на мою. Я попыталась ее забрать, но она только крепче схватила и покачала головой.

— Дорогая, я знаю, ты больна. И больше всего мне бы хотелось, чтобы с тобой все было хорошо. Твоя борьба разрывает мне сердце. Но так трудно бороться в одиночку. Отдалив от себя родных тебе людей, ты себе не поможешь… Просто подумай, прежде чем сделать что-то глупое. Ладно?

— Думаешь, что я полностью погрязла в глупостях? — Я вытерла мокрые щеки тыльной стороной руки.

Натали придвинулась ближе и поцеловала меня в щеку.

— Вот почему я рядом. Чтобы не дать тебе расклеиться. Кодекс лучшего друга.

Я кивнула и оперлась на ее плечо. Я скучала по Эвану и даже по своей маме. Я держала их обоих на расстоянии вытянутой руки, рассказывая только то, что им нужно было знать, и оставляла в тайне то, как я проводила свои дни. Такая ноша была