Несносный босс или курс выживания для миллиардера - Алекс Коваль

добиться от меня правды, но я молчала. Как партизанка.

Только рыдала, глядя в окно и кусая губы. Крутила в руке мобильный и ждала звонка. Чьего? Нетрудно догадаться. Но Антон молчал.

А на третий день отец не выдержал. Стукнул своим внушительным кулаком по столу и заявил, что прямо сейчас поедет в Москву и оторвет все хозяйство и одному, и второму “ухажеру”. Конечно, они с мамулей сложили два и два и поняли, что причина моих слез кроется в поездке на дачу. А так как они знали и про Котова, и про Сотникова, то нетрудно догадаться, что с вероятностью девяносто процентов из ста стало причиной моего подавленного настроения. Отец рычал, злился и начал по-настоящему собирать сумку. А так как он прекрасно знал и название фирмы, и имя Антона, то вольно-невольно я прониклась угрозой, испугалась за котовские бубенчики   выложила все как на духу.

Рассказала всю историю от и до.

Только про растущую в груди боль от переполняющих новых чувств по отношению к своему боссу  умолчала.

Не могу сказать, что мама с папой сразу успокоились, но впервые за эти дни моего у них пребывания  выдохнули. Поняли, что с их золотцем никто и ничего страшного не сделал, а просто у “золотца” поехала крышечка, раз я из-за какого-то пустяка и ерунды бьюсь тут в истерике.

– Ну, подумаешь, обиделся! – фыркает мама.

– Да вообще, на обиженных воду возят, Полька! – поддакивает папа.

– Побесится и успокоится, – кивает мама.

– А если нет? – упираясь рогами, я продолжаю поддерживать образ раздувшей из мухи слона.

– А если нет, то тебя с твоим резюме там с ногами и руками у него оторвут, поняла? – опять приземляет свой кулачище на стол папа. – Даже не думай из-за этих столичных уродов слезы свои драгоценные лить! Тоже мне! Невелика потеря.

Ну да, невелика. Кажется…

В общем, с поддержкой родных я медленно, но верно начала выкарабкиваться из своей головы и печальных мыслей.

В среду, позвонив котовскому секретарю, я взяла себе неоплачиваемый отпуск на ближайшие две недели. К сожалению, это все, что я могла пока себе позволить. И после того, как положила трубку, еще сутки не выпускала телефон из рук.

Дура, да?

Но я правда думала, что Антон испугается. Или забеспокоится и позвонит. В своей легкой и непринужденной столичной манере отругает за то, что я решила пофилонить и скажет:

– Быстро собрала сумки и вернулась на работу, Аристова.

Но нет.

Звонка я не дождалась и через сутки.

И через двое.

И даже через неделю.

И чем дальше, тем больше: в груди разрасталась дыра, в голове упрямое желание выдрать из головы его котярскую хитрую улыбку и выцарапать при встрече Антону его красивые глаза.

Благо, скучать мне было некогда.

Впервые за столько лет оказавшись в настоящем отпуске в родном Красноярске, я решила встретиться со старыми друзьями. Днем смело заваливала себя “важными” делами: прогулками, походами по кафе, кино. Впервые за пять лет по-человечески и не спеша, в компании школьной подруги, прогулялась по удивительно преобразившейся набережной Енисея. Погоняли с подругой на великах по острову Татышев и покатались на колесе обозрения в парке Горького. В другой день мы вообще купили билет на теплоход до Дивногорска, где я с небывалым рвением забивала память телефона потрясающими фотками и все еще втайне надеялась на звонок.

В какой-то момент поймала себя на мысли, что хотела бы быть сейчас здесь с ним, а не с Маришкой. Вечер, огни города, Енисей, теплоход… романтика.

Но Котову, судя по всему, я больше не нужна.

А нужна ли была вообще когда-то?

Кажется, нет, и Макс был прав. Я просто стала очередной “галочкой” в его списке.

Как-то среди недели в один из дней, прогуливаясь с мамой по торговому центру, я столкнулась со своим бывшим. Благо, родительница “застряла” в бутике с часами, когда Денис решил слегка подкатить. Его подкат разбился о стену моего безразличия. Это как раз тот самый гад, который убил во мне всякое желание готовить.

Котов, конечно, своей похвалой это желание возродил, но… вот опять! Опять он в моей голове! Не место ему там. Не место!

Вечера в доме родителей были не менее активными. Мы с мамой пропадали на кухне. В самом разгаре сезон заготовок, и пятнадцать вилков капусты, пять ведер огурцов и столько же помидоров сами себя не посолят и не законсервируют.

Сколько раз я спрашивала: зачем им столько, ведь семья не то, чтобы очень большая. Мама только пожимала плечами и отшучивалась. А я все больше приходила к выводу, что для них с отцом это уже привычка, натренированная годами.

Да и это занятие успокаивает.

Правда, на второй неделе, видать, я настолько перенасытилась запахами солений, варений, что стоило их только учуять, как меня начинало в натуральную воротить. Я в прямом смысле слова не могла даже на дух переносить все эти препротивные овощи.

Правда, длилось это всего пару дней.

Потом я начала уничтожать соленые огурчики и помидорчики, закусывая салатной капустой чуть ли не ведрами.

Тут уже мама начала посматривать на меня странно, но ничего не говорила.

А я поняла, что у меня задержка. Чертова задержка!

Осознание это пришло как раз в тот момент, когда я хрустела наивкуснейшим соленым огурцом. И когда меня осенило, я бедный огурец чуть ли не в соседнюю комнату от себя отшвырнула, подскакивая с места.

– Поля? С тобой все хорошо? – бросила взгляд через плечо мама.

– Угу, – промычала себе под нос я, – пойду… эм… спрошу, может, чего помочь папе. – И умчалась в ванную, чтобы остудить пыл.

Нет-нет-нет. Не может этого быть! Это все стресс. Я наверняка просто перенервничала!

А уничтожение мною солений? Ну, давайте честно, когда они у вас уже вторую неделю мелькают под носом почти день и ночь, ты рано или поздно прикипаешь к ним, как к родным! Правда ведь? Или…?

Да нет. Это стресс. Просто стресс.

Глава 35. Дома. Котов

Это были самые адски тяжелые четыре часа в самолете.

Бизнес-класс, все удобства, улыбчивые стюардессы, наличие связи, новый мобильник, два бокала виски – все шикарно. Но в груди дыра. Такая, что, кажется, ее видно даже окружающим.

Твою мать, она выставила меня полным дураком! Глупым пацаном. Наверняка отменно повеселилась вместе с этим петухом Сотниковым за моей спиной. Так меня унизить, уму непостижимо!