Дочь друга - Кристина Майер

не было, в других нашлись расхождения, которые смутили врача. Когда Ваня вышел от профессора и пересказал мне их разговор, я потребовала потребностей. Чувствовала, что друг боится поддаться надежде. Я тоже боялась. Боялась поверить раньше времени, а потом получить удар, после которого не захочется жить…

Дождемся полного обследования. Главное, что Ванька готов был идти дальше, не пускать все на самотек. А мне остается только молиться, чтобы все у него получилось…

Как и обещала, вернулась на работу после обеда. В Тихомирове что-то изменилось, будто эти два дня он не работал, а о многом размышлял.

Галстук и пиджак валяются на диване. Рубашка расстегнута почти до середины. Он не спрашивает, где я была. Если бы служба безопасности проверила меня, Тихомиров не был бы так расслаблен.

— Пойдешь сегодня со мной на свидание? — голос не требовательный и властный, а располагающий, уговаривающий. На губах улыбка.

— Нет, — спокойно и равнодушно.

Я осталась в том дне и в той точке, когда он своими обвинениями и грубостью растоптал ростки доверия. В отличие от Глеба, я не отпустила ситуацию. Во мне не было больше той легкости, с которой я шла на работу в то утро. Умерла частичка света, а воскрешать это чувство я не хотела. Не готова пережить это снова.

На следующий день Тихомиров за мной открыто ухаживал: цветы от курьера, утренний кофе на столе со свежими пирожными, билеты на концерт. Не отзывались знаки внимания внутри радостью. Цветы остались в офисе, кофе выпила, пирожные съела, за билеты поблагодарила, вместе с Ванькой сходили на концерт. Друг уверял, что за два дня обследований из него выкачали всю кровь, несмотря на это Ванька был бодр.

Выходные решили провести дома. В субботу он работал, в понедельник ему придется лечь в клинику и все оставшиеся обследования пройти там. Я отсыпалась. В обед готовила что-нибудь вкусненькое, мы сидели на кухне, неспешно поглощая мои кулинарные шедевры. После ужина отправлялись гулять в парк. Дурачились, делали смешные снимки. В конкурсе «дурацкое фото» я выиграла с большим отрывом.

Ночью разбудила неясная тревога. Сердце билось неспокойно, так бывает, когда приснится кошмар. Открыв глаза, тихонько осмотрелась. У кресла стоял большой букет цветов в корзине. Штора отодвинута в сторону, бледный свет луны заглядывал в спальню и немного ее освещал. У окна спиной ко мне стоял Глеб. Он смотрел в темное стекло, но вряд ли видел что-нибудь интересное. Руки спрятаны в карманах, плечи расслаблены. Мне не хотелось его тревожить. В этой темноте мы были молчаливыми созерцателями. Стараясь не думать о том, зачем Тихомиров пришел ко мне ночью, я лежала и делала вид, что сплю. Мне нравилось смотреть на него такого… открытого, что ли.

Задвинув шторку, прошел в полной темноте до кресла, тихонько, чтобы не потревожить мой сон, опустился в него. Чувствовала на себя взгляд Глеба. Если бы я сейчас встала и села к нему на колени, свернувшись клубочком в объятиях, мы так и просидели бы с ним до утра. Глеб пришел не за сексом. Ему нужно что-то большее, что-то глубокое и чистое.

По моей щеке катится слеза, тихо падая на подушку. Он все равно не видит и никогда не узнает. Слезы – очищение. Я люблю его, но сможем ли мы быть вместе? Могу я принять его таким, какой он есть, ведь по-другому у нас ничего не получится?..

Глава 63

Милада

Глеб ушел под утро.

Полночи он дремал в кресле, откинувшись на спинку, а я лежала и смотрела на суровый профиль мужчины. Старалась не шевелиться, чтобы не потревожить его напряженный сон.

Между нами не только страсть. Это с самого начало было больше и глубже, чем желание заняться сексом. Есть надежда, что у нас все получится, если мы решим быть вместе. Справимся со всеми трудностями, накормим всех тараканов в наших головах, снимем маски и не будем их носить друг перед другом.

Будет ли эта любовь длиной в жизнь или короткой, но счастливый момент сложно предсказать. Не стоит заглядывать так далеко, когда тебе восемнадцать. Я могу позволить себе эту влюбленность в данный момент времени. Глеб со всеми его недостатками – тот мужчина, который мне интересен, к которому пипец как влечет, в его объятиях я забываю свое имя. Он первый, кто разбудил мои чувства, смог проникнуть в кровь. Я готова попробовать двигаться дальше, даже если остановка где-то за углом. Мое желание быть с ним – это как шаг в туманную пропасть. Ты можешь прыгнуть и тут же встать на ноги, можешь долго лететь, упасть и разбиться, а можешь после долгого полета приземлиться в сладкую воздушную вату. Возможно, мы вместе встретим старость, и наша остановка окажется не за углом.

Решая быть с ним, я осознаю все последствия. Обещаю себе не жалеть, что бы ни произошло в будущем, и быть благодарной любимому мужчине за жизненный опыт. Но как каждая девушка, я мечтаю о «долго и счастливо», потому что люблю. Не хочу идти наперекор своему сердцу, не хочу прятать свои чувства, и от этого больно нам двоим. Глеб раскрылся этой ночью больше, чем я могла представить. Ни один мужчина, безразличный к женщине, не способен на такой шаг. Тихомирову не нужно играть и притворяться. Глеб этого и не делал, в открытую использовал женщин, а те прощали все обиды.

При всей его вспыльчивости Глеб самодостаточный мужчина, а еще Тихомиров эгоист, и он бы не сидел в неудобной позе, будь я для него одной из многих.

Первые лучи солнца проникали в комнату через щели штор, когда Глеб зашевелился. Я закрыла глаза. Не смущало, что он мог застать меня за подглядыванием, я просто не хотела, чтобы рассеялась тайна этой ночи. Эпизод с его ночным приходом настолько трогательный и красивый, что я мазками неумелого художника запечатлела его в своей памяти.

Глеб тихо ушел, а я уснула.

Утром по квартире порхала одна очень довольная особа, Ванька сразу догадался о причине моего хорошего настроения.

— Видела? — усмехаясь.

— Угу.

— Цветы или ночного гостя?

— И цветы, и гостя.

— Лада, ты легко влюбляешь в себя мужчин, — с легкой грустью в глазах. — Не знал Глеба таким, — ведет головой.

— Что тебя удивляет? — мне хочется понять глубину его удивления.

— Приручаешь мужиков, как бездомных псов, готовых есть с