Мой пленник - Алина Савельева

то, что Илья оказался очень близок с друзьями и их семьями, позволили мне быстро адаптироваться и сблизиться с девчонками. Частое общение с носителями русского языка помогло мне немного преодолеть языковой барьер. Но именно немного! Потому что, черт побери, это очень сложный язык, и я постоянно делаю ошибки, которые безмерно веселят все мое новое окружение. И это еще один плюс. Именно схожее чувство юмора помогло мне не только почувствовать теплую атмосферу нового для меня мира, но и очень быстро стать «своей».

Разумеется и Люси и Госс и мой отец, все нас навещали со своими семьями. И это было так круто, что я уже не представляла себе жизни, где не будет сумасшедшей Марсельско-Московской тусовки.

Конечно, кроме моих сомнительных успехов в изучении русского и сближении с огромным количеством друзей Медведя, в нашей жизни произошло очень много нового.

Самым главным и ярким событием стало рождение нашего сына Антуана или Тошки, как называют его все наши друзья в России. Лично я так и не поняла, что у этих имен общего, но русские в этом плане очень странные.

И только рождение сына немного отвлекло меня от любования мужем все время нахождения вместе. Он знает, как сильно я его люблю, потому что часто ловит мой взгляд на себе. А мне нравится смотреть на Илью, не только когда он занимается или ходит по дому в одних приспущенных джинсах, как в плену. Я тащусь от простого движения его руки по короткостриженому затылку, обожаю его наглую улыбку и привычку проверять запасы в холодильнике.

– Булочка, ты делаешь меня счастливее с каждым днем все больше, – сказал мне Илюша, когда впервые взял на руки кроху-Тоху.

Тогда я не смогла ему ответить, потому что мое сердце утонуло и захлебнулось в нежности, а глаза застелили слезы. Это был единственный раз, когда я видела как самый брутальный на свете мужчина, удивленно смаргивает выступившие на глазах слезы.

С того дня, в моем личном меню визуальных удовольствий, появился новый сет кадров – где Илья возится с сыном, купает его или просто держит на руках, смотря что-нибудь по телевизору.

Единственное на что Илья шел с трудом – так это отпустить меня куда-нибудь с девчонками и остаться с Тохой дома. Отпустил он меня только при условии, что со мной будет Лера – жена Кирилла Сумарокова, а он в свою очередь разделит тяжести отцовства с ним, так как в этом случае сын Кира и Леры тоже оставался с папой.

– Рыбки мои, присмотрите за этими карасями! – наказала детям Лера и это, если что, тоже камень не в сторону мужей, а в мой огород.

Я никак не научусь выговаривать «ребёнок» и вместо этого говорю «рыбёнок». От чего родилось уже много шуток про детей-рыбок, мечущих икру Борзовых – потому что у них сразу тройня и еще анекдотов на три книги о моем произношении. Ну и конечно, шутки про то, что я выловила самого крупного сома-самца в реке, от которого у меня теперь «рыбенок».

Собственно мало какая вылазка в город с Лерой у меня заканчивалась без истории, и сегодняшний день не стал исключением. Я парализовала работу салона красоты на целый час, просто спросив у них:

– У вас есть свободный парик-на-хер?

Надо ли говорить, как долго ржали все сотрудники и клиенты, включая мою подругу Леру, а доставшийся мне свободный специалист и вовсе постоянно краснел, от попытки сдержать смех.

– Лера, убери телефон сейчас же! – потребовала я в кафе, так как знаю, что она уже пишет моему главному троллю – папе, про сегодняшний казус.

Он завел себе блокнот про веселые приключения его маленькой Лин и старательно приукрашивает в нем все мои огрехи.

– Хрен тебе, – весело улыбнулась Лерка, конечно же снова меня подколов.

Когда я впервые услышала это выражение от кассира супермаркета, я поняла только слово «тебе» и долго ждала, что же мне за «хрен» дадут в качестве извинений за обман в сдаче.

– Окей, Кид! – сузив глаза и намеренно обозвав Леру кличкой которую она не любит, я потащила ее еще и в бьюти-маркет за уходовой косметикой.

Для меня было огромным шоком, то что девушки в России гораздо больше уделяют внимания, денег и времени на макияж и непростительно мало основному уходу.

– С ума сошла? Куда мне столько баночек? – возмутилась Лерка, которая честно говоря не приучена совсем к нормальному уходу за собой.

– Если ты не хочешь, чтобы твое лицо к сорока годам сползло на грудь, ты будешь делать, всё что я скажу! – на правах старшей подруги требовала я.

– Ага. У меня в прошлый раз губы расползлись так, будто я шпалу всю ночь сосала! – буркнула Лерка.

– Интересное название у вашего «Быт», – хихикнула я, не сдавая позиций ни на одно средство, потому что губы у нее распухли от того что она поленилась снять пилинг с лица и уснула в нем.

Кстати про «Быт». Это излюбленный прикол Ильи, так как слова «Быт», «Быть» созвучны с французским «Bite» – что в переводе на цензурный русский «Член». Но есть и нецензурный перевод из трех букв. Как только я принялась активно учить русский, мой муж старательно мне помогал, говоря: «Мой быт без тебя совсем застоялся», «Возьми мой быт в свои руки, Булочка!».

Как обычно домой мы опоздали. Уже и Борзовы приехали и Джексоны, а я и Лера только завалились домой к Слащевым-Бертранам, радостно шурша пакетами. Я хотела сама рассказать им случай в салоне, с порога сказав:

– Ребята, вы будете снова надо мной смеяйца!

Раздавшийся хохот был мне сигналом, что я опять что-то сказала не так и я махнула рукой, предоставив Лере самой рассказать про подругу-бестолочь.

Как я и говорила, такие встречи с друзьями всегда непредсказуемы, на этот раз не успели мы с Лерой расслабиться, как Илья заявил:

– За то, что вы, милые женушки, опоздали, я и Кир придумали вам наказание!

– Это звучит как начало фильма для взрослых, – хмыкнула я, отправив красноречивый взгляд Илюшке.

– Моя грязная иностранка! – шепнул мне на ухо Илья, оставив Тошку в коляске и обхватив меня за талию, утащил в ванну.

Это тоже давний прикол, так как только у французов нет такой привычки – сразу мыть руки после улицы. Но в словосочетание «грязная иностранка», Илья вкладывает другой смысл.

– И какое же у меня наказание? – уточнила я, обвивая, все еще вгоняющую меня в трепет, могучую шею.

Ладони Ильи плавно опустились с моей спины на бедра, его ресницы дрогнули, прикрывая