Влюбленный Качок - Сара Нэй

он носит в себе ту же неуверенность, что и я, хотя это разные виды самосознания.

Мы целуемся, и он обхватывает мою грудь, нежно ласкает. Я наваливаюсь на Романа сверху, приподнимая свою задницу, чтобы подложить под себя его член и насладиться его твердой длиной.

Туда-сюда... Туда-сюда...

Было бы так хорошо, если бы мы были голыми.

Поправка: если бы он был голым.

Его дыхание тяжелое, затрудненное.

Его руки? Повсюду.

Я не уверена, кто первым дергает за пояс его трусов-боксеров — Роман или я, — или кто именно спускает их вниз, но вскоре они опускаются до колен, и его член вырывается на свободу.

Мой рот наполняется слюной.

Влагалище пульсирует.

Сердце колотится.

Наши рты смыкаются во влажных, отчаянных поцелуях — такие можно увидеть в кино, — его рука на моем затылке притягивает меня ближе, чтобы он мог целовать меня глубже.

Я двигаюсь над ним, скользя по его члену, пока его кончик заигрывает с входом в мою сердцевину, распаляя меня все больше и больше.

— Боже, я так хочу тебя, — стонет он мне в рот, его рука все еще сжимает мою голову

Я чувствую, как сильно он хочет меня, все его тело напряжено, от кончиков пальцев до кончика члена и положения его ног. Его колени согнуты, ноги слегка раздвинуты — он делает все возможное, чтобы сохранить рассудок, так же как я пытаюсь сохранить свой.

В мои намерения сегодня вечером не входило заниматься с ним сексом.

И приходить к нему домой.

Он даже не хотел никуда идти.

И все же пошел.

Ради меня.

— Я тоже хочу тебя.

Что делать, что делать...

То, что мы возбуждены и раздеты, не означает, что мы должны заниматься сексом прямо сейчас — я это знаю, и Роман это знает.

Моя голова снова опускается, рот приоткрывается — клянусь, мои глаза закатываются к затылку, когда головка его члена случайно входит в меня совсем чуть-чуть, придавая новый смысл словам «только кончик».

Он шипит.

Я начинаю потеть, бисеринки пота образуются на моем лбу самым неприличным образом. Но здесь жарко. Или это только так кажется?

— Может, просто сделаем это? — размышляю я вслух, не ожидая от него ответа.

— Давай.

Мы снова целуемся — единственное, что можем сделать теперь, когда мы хорошо и подробно обсудили этот вопрос.

Я двигаюсь, чтобы перестроиться, готовая к тому, что впустить его.

— Подожди, нужен презерватив.

Такой ответственный.

Я принимаю таблетки, но не собираюсь ему об этом говорить, он рад, что заботится о нас обоих.

Кивнув, я наблюдаю, как он тянется, чтобы открыть ящик прикроватной тумбочки и роется в нем, пока я все еще сижу на нем сверху. Достает коробку презервативов, пока я скольжу пальцами вверх и вниз по его спине.

Что он вообще делает с презервативами? Не думала, что он из тех, кто занимается случайным сексом.

— Это не мои, — объясняет он. — Их оставил человек, который жил в этой комнате раньше.

Этим человеком была Элиза, но ладно.

Озорная, развратная, умная, безопасная девочка.

Я мысленно отдаю должное ее подготовленности и благодарю за секс, который мне предстоит.

Давая Роману возможность разорвать упаковку презерватива и раскатать его на свой стояк, я отодвигаюсь, но по-прежнему не отрываю взгляда от процесса, и у меня слюнки текут в предвкушении того, что должно произойти. В буквальном смысле.

До этой секунды я никогда не находила члены привлекательными. Никогда.

Но пенис Романа невероятен на вид, по крайней мере в моих глазах: не слишком большой и не слишком маленький, не слишком толстый и не слишком тонкий. Идеальный, если такое вообще возможно, и я говорю это всерьез, потому что, давайте посмотрим правде в глаза, мы все знаем, что члены не бывают милыми.

Совсем.

Парень натягивает презерватив, немного возится с ним, рука дрожит.

Ему приходится нелегко, и я помогаю, на случай если его неуклюжий подход убьет его стояк. Я слишком возбуждена, чтобы не трахнуть его сейчас, и не хочу кончать от его рта.

Я хочу — нет, мне необходимо, чтобы его член был внутри меня.

Мы вместе натягиваем его, хорошо и плотно.

Я снова целую его, чтобы еще больше завести его. Опускаюсь на матрас, ложусь на спину и тяну его за собой, чтобы он оказался сверху, в миссионерской позе.

Я мокрая, поэтому ему легко проникать в меня, медленно, по одному дюйму за раз, задерживая дыхание, пока не входит в меня до упора.

Он кажется большим, как раз то, что нужно.

Я извиваюсь под ним, желая, чтобы двигался быстрее и жестче.

Но он лишь плавно покачивается взад-вперед, и это сводит меня с ума. Еще, еще, еще!

Я пытаюсь раздвинуть ноги шире, но останавливаюсь, когда он стонет:

— О, черт. Дерьмо.

Дерьмо?

Это не хорошо. Я никогда раньше не слышала, чтобы парень так говорил, находясь внутри меня.

— О, боже, Лилли. — Роман прижимается лбом к моему, замирая на середине толчка.

— Что происходит? — шепчу я.

— Мне нужна секунда.

Секунда? Секунда для чего?

Он... собирается кончить?

Уже?!

Мы занимаемся сексом всего тридцать секунд.

Черт возьми, я знала, что надо было отсосать ему, когда мы начали дурачиться; тогда бы он продержался дольше.

Я лежу неподвижно, пока он нависает надо мной, и бисеринка пота капает и попадает на центр моей груди.

Я хочу прошептать ему, что все в порядке. Что я понимаю, у него почти не было секса.

Поглаживая ногтями его спину, я выжидаю. Он все еще боится пошевелиться, опасаясь, что сорвется.

— Прости.

— Прости? — выдыхаю я. — За ч...

И в этот момент его тело сотрясает спазм, оргазм выплескивается в презерватив.

ГЛАВА 11

РОМАН

Я не могу смотреть на Лилли.

Не могу находиться рядом с ней после того, как унизил себя, всю эту неделю упражняясь в обходе и уклонении.

Она приходит в мой дом, я ухожу из него.

Стоит мне только почувствовать ее присутствие или приближающийся приход, как я собираю свои вещи и сваливаю.

Я кончил меньше чем за минуту!

Покажите мне парня в возрасте двадцати лет, который может поднять голову и посмотреть девушке прямо в глаза после того, как кончил через тридцать секунд, и я склонюсь перед ним.

Метафоры, связанные с преждевременной эякуляцией, проносятся в моем мозгу, даже когда я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на своем инженерном проекте. Бесполезно.

Накачка и сброс.

Трехступенчатый насос3.

Бросив карандаш на стол, я смотрю в окно на задний двор. В самом конце