«Реми Мартен» - Светлана Полякова

них все равно никакой… А от меня и вовсе нет толку, одно беспокойство… Так как я уже твердо решила, что имею дело с психом, я молчала и слушала этот бред, одновременно обдумывая, как мне отсюда сбежать. Может быть, мне соврать ему, что я согласна отступиться от Райкова, например? Если он тоже «титан», так я на самом деле постараюсь держаться от него подальше…

— А Райков тоже титан? — спросила я, не удержавшись, прервав его пламенные речи.

Он остановился, глядя на меня с плохо скрытым раздражением.

— Что вы спросили?

— Я спросила про Виктора, — пояснила я. — Меня интересует, он тоже…

С языка чуть не сорвалось «псих», но я сдержалась вовремя, чтобы мой помешанный визави не превратился в буйного.

— Титан? — Он грустно покачал головой. — Нет пока… Но у него есть все, чтобы стать одним из нас. Он молод, хорош собой, умен. О, мальчик может стать нашим знаменем! И поверьте, мои дорогая, даже то, что он потеряет вас, окажет нам неоценимую услугу… Пережив несчастье, человек слабеет сначала, а потом, если ему помочь становится сильным…

— А если нет? — сказала я. — А если он возьмет наваху и пойдет на вас войной?

— Что ж, в войне неизбежны жертвы…

Судя по его лицу, он предполагал, что жертвой станет не он. Я бы на его месте на это не рассчитывала, но несчастный явно считал себя неприкосновенным.

— Так что вы сами видите — нам выгодны оба варианта… Если вы уезжаете отсюда, мы в выигрыше. А если нет… — Он развел руками и печально добавил: — На вашем месте я бы уехал… На свете много хороших стран, куда более пригодных для жизни, чем Россия… Деньги у вас будут. Подумайте… У вас будет время.

Во мне затеплилась надежда, что думать я буду дома. Он поднялся и пошел к двери. Позвал кого-то… «Лишь бы оказаться сейчас дома. Лишь бы оказаться дома, а там что-нибудь решится…»

Сердце мое так колотилось, что я боялась, что прямо сейчас умру…

— Миша, отведи девушку в отведенные ей апартаменты, — услышала я мерный голос Дубченко, и сердце мое упало. Теперь мне казалось, что оно вообще больше не стучит…

«Это конец», — подумала я, и мне нестерпимо захотелось прямо сейчас, немедленно, хотя бы на минуту увидеть маму и… Райкова…

Когда мы шли по коридору, я невольно заложила обе руки за спину. Как арестант…

В конце коридора, перед массивной дверью, мы остановились. Мой спутник открыл дверь и остановился на пороге, пропуская меня внутрь. Было глупо устраивать истерику, а моя попытка убежать сейчас была бы именно истерической выходкой. Выходкой… А мне был нужен выход.

Поэтому я спокойно вошла внутрь и огляделась.

Клетка моя была золотой. Огромная кровать посередине комнаты, телевизор с большим экраном… Даже книжный шкаф наличествовал, правда, там в основном были пособия по практической психологии. И писания этого идиота Хаббарда… Еще я обнаружила там творения Карнеги. Невольно усмехнувшись, я закрыла книжный шкаф. «Никогда мне не стать бизнесвумен, — подумала я. — Не интересует меня вся эта литературка…»

Мой тюремщик не уходил. Он стоял, наблюдая за мной, и словно ждал чего-то. Может быть, моих указаний?

Я рассмеялась.

— Отсюда непросто убежать, — задумчиво сказал этот садист.

Я обернулась. Только теперь я узнала в нем давешнего шофера с тиком.

— Догадываюсь, — буркнула я. Вышло недружелюбно, ну и что? С какой стати мне быть с ними комильфо?

— Ты на самом деле его так любишь?

Вопрос показался мне довольно странным и неожиданным. С какой стати я должна обсуждать свои чувства с ними типами?

— Какое тебе дело? — огрызнулась я. — Хочешь ему позавидовать? Да, люблю! Так, как тебя никто не полюбит! И твоего хозяина тоже!

Он ничего не ответил, только стоял, прислонившись к стене, и продолжал меня рассматривать с усталым интересом.

— Все! — мрачно бросила я. — Аудиенция окончена… Я хочу одиночества и покоя…

Так же молча, ничего не говоря, он оторвался от стены свою могучую спину. «Титан, однако», — усмехнулась я про себя.

— Если будет что-то нужно, позовешь, — сказал он. — Но я приду к тебе сам… Ближе к ночи.

Снова прозвучали многообещающе. Дверь за ним захлопнулась, а я так и стояла с открытым ртом, стараясь справиться с волной страха и отвращения, подступившей к горлу.

— Вот ещe хрень, — прошептала я. — Живой я вам не дамся, титаны… Не дождетесь!

Каким образом я не «дамся им живой», я сама не знала. Так что голос рассудка пытался ввергнуть меня в уныние, намекая, что меня изнасилуют эти уроды и ничего я сделать не смогу, но я все еще пыталась сопротивляться, надеясь справиться с этим тошнотворным чувством собственного бессилия.

Я прошла в ванную — представьте себе, меня даже не обрадовало наличие в ней шикарного душа и громадной джакузи… Пустила холодную воду и долго умывалась — чтобы остановить подступившие к глазам злые слезы.

— Сволочи! — выругалась я, выпуская частичку этой злобы в воздух, и без того пропитанный лучом ненависти и зла. — Еще посмотрим, кто кого… Нет, какие суки! Знала я и раньше, что ничего хорошего от этих бандюганов вовеки не дождаться, но чтобы до такой степени!

Легче мне не стало. Это когда ты в собственной ванной ругаешься, становится легче. А тут была тюрьма. И ничего хорошего мне впереди не светило…

Так что вышла я нее в том же скверном настроении и уселась перед телевизором, мрачно глядя в огромный черный экран.

Включать его у меня не было ни-ка-ко-го желания, все равно там не найдешь cоветa, как мне выбраться из этой безнадежной ситуации.

В экране, как в черном зеркале, отражалась моя фигура, как будто в другом мире. В черном. Я сидела, опустив руки, и вид у меня был как у приговоренной к казни. Наверное, иногда это полезно — увидеть себя со стороны в трудную минуту. Разом трезвеешь…

Чтобы не видеть это воплощенное уныние, я вскочила и принялась обследовать комнату. Об окнах нечего было и думать — стекла там были пуленепробиваемые, а для полной безнадеги хозяин, душка, еще и решетки поставил.

— Оставь надежду всяк сюда входящий, — пробормотала я, все еще дергая раму. По инерции. Поскольку в ее незыблемости я уже вполне уверилась.

Потом я еще немного покружила по комнате, бестолково и хаотично, как безумная молекула. В принципе я и была уже близка к безумию. Мне даже пришла в голову мысль обследовать ванную — я поймала себя на том, что долго и загадочно рассматриваю черный зрачок слива, словно я могу раствориться