Александра Торн - Забвению неподвластно

Дункан смягчился:

— Мне не хотелось показаться грубым, но у меня правило не допускать никого в студию. Я присоединюсь к вам буквально через минуту. А пока — не могли бы вы помочь Меган добраться до спальни?

В этот момент в студию решительно вошла сиделка Бингхемптон, выглядевшая как солдат, готовый к бою. Не тратя времени даром, она тут же произвела первый выстрел:

— Я только что говорила с доктором Адельманом. Он пришел в неистовство, узнав, что здесь происходит.

Джейд не могла сдержать улыбки: Бингхемптон говорила таким тоном, как будто застала их во время оргии.

— Я как раз просил наших гостей проводить мою жену в ее комнату, — сконфуженно ответил Дункан.

— Вы хотите сказать, что она пойдет сама? — Сиделка посмотрела на Дункана так, словно он покусился не только на ее медицинский опыт, но и на ее девичью честь.

Джейд не могла больше выдерживать эту чепуху. Она встала и плотно запахнула пижаму.

— Давайте отстанем от моего мужа. Малкольм, если ты позволишь мне опереться на твою руку, этого будет достаточно.

Хотя боль в висках сопровождалась головокружением, она стояла абсолютно прямо, пока Малкольм спешил к ней на помощь. Но она не возразила, когда сиделка Бингхемптон подхватила ее под вторую руку.

Джейд даже не обратила внимания на то, что Хилари осталась в студии, когда они вышли на улицу.

— Надеюсь, ты потерпишь мое присутствие несколько минут. Нам необходимо поговорить, — сказала Хилари.

Дункан нахмурился. Сейчас он не хотел общаться ни с кем, тем более с Хилари.

— Если ты пойдешь за остальными, я вскоре подойду.

Хилари проигнорировала его слова.

— Нам нужно поговорить, — повторила она. — Наедине.

— Это не может подождать?

— Нет, Дункан, не может. — Хилари подошла к дивану, на котором только что лежала Джейд, и уселась, нервно теребя подол платья. Солнце, ворвавшееся через окно, превратило ее платиновые волосы в сияющий нимб. Она откинулась назад с грацией кошки.

Помимо своей воли Дункан представил, как бы он изобразил ее на холсте. Что-нибудь в византийском стиле или даже… Он увидел ее полулежащей на кушетке, обнаженное тело просвечивает сквозь легчайшую ткань. Он изобразил бы ее как одалистку, наложницу султана. Какое-то время представление о возможной картине вытесняло из его сознания живую Хилари. Затем, очнувшись, он спросил:

— Скажи, что ты задумала?

Хилари усмехнулась про себя. Когда она и Малкольм зашли в студию, Дункан выглядел таким разъяренным, что она даже опасалась, как бы он не выставил их за дверь силой. Теперь она помолчала, готовясь к главному разговору в своей жизни.

— Я хотела бы, чтобы все оказалось ерундой. — Она заставила свой голос слегка дрожать. — Не хочу, чтобы тебе было так больно, как сейчас больно мне. Если бы дело касалось только меня, я промолчала бы.

— О чем ты говоришь?

— О Боже! Как бы мне хотелось ничего не рассказывать! — Она громко всхлипнула, довольная, что всегда может вызвать у себя слезы, когда это необходимо. — Я имею в виду Меган. Точнее, Меган и Малкольма.

— А что случилось?

— Ты что, ничего не замечаешь? — Хилари достала из сумочки платок с монограммой и аккуратно промокнула глаза, чтобы не стерлась тушь. — Я боюсь, они влюбились друг в друга, — прорыдала она.

Дункан реагировал как надо. Он присел рядом и положил руку на ее вздрагивающие плечи.

— Я тебе этого бы не сказала, потому что не люблю, когда меня жалеют, — продолжала она. — Знаешь, ведь я сирота. Мои родители умерли, когда мне едва минуло десять лет. Я была совершенно одинокой, когда встретила Малкольма. И он… Он — все, что у меня есть. Все эти годы он обещал жениться на мне, и вот…

Дункан подумал, что у него нет иного выхода, кроме как постараться успокоить Хилари. Он прижал ее к себе, давая возможность выплакаться. Она была худенькой: он ощущал под своими ладонями ее хрупкие ключицы. Он всегда считал Хилари железной женщиной, способной постоять за себя в любой ситуации. Теперь он понял, что та броня, которой она себя окружила, была не более чем внешней защитой от посягательства на ее душу. Она была уязвимой и испытывала настоящую боль. Дункан почувствовал себя негодяем. Когда он начал подталкивать Меган и Малкольма друг к другу, он абсолютно не подумал о том, как это затронет Хилари.

— Я так сожалею, Хилари, — пробормотал он в копну ее блестящих на солнце волос.

— Я просто не знаю, что делать. Не знаю, к кому обратиться. Пожалуйста, прости меня! — Ее голос был исполнен глубокой тоски. — Я не должна была тебе все это рассказывать. Знаю, что тебе тоже нелегко.

— Ну, со мной дело другое, — ответил Дункан, подавая Хилари свой носовой платок, заметив, что ее уже насквозь промок. — Я и Меган — отнюдь не Ромео и Джульетта.

Хилари печально улыбнулась:

— Да и мы с Малкольмом тоже. Но это не значит, что я его не люблю.

Она отодвинулась от Дункана и взглянула на него глазами, переполненными слезами. Он почувствовал, что восхищен ее мужеством и честностью. Дункан решил про себя, что раз он втянул ее в это дело, то должен помочь ей выбраться с наименьшими потерями, чего бы это ему ни стоило.

— Тебе лучше? — спросил он.

— Я в ужасном смущении. — Она достала из сумочки косметичку и стала приводить себя в порядок. — Я всегда сражаюсь со своими бедами сама.

Он еще раз оценил ее независимость и чувство собственного достоинства.

— Мне больно видеть тебя такой.

Она попыталась изобразить мужественную улыбку:

— Я знаю, что не всегда веду себя правильно, но считаю тебя настоящим другом и надеюсь, что ты так же относишься ко мне. Я понимаю, что прошу слишком многого, но не можешь ли ты поговорить с Меган, чтобы она проводила в обществе Малкольма поменьше времени?

— Ты хорошо знаешь, что я не могу. Но даже если бы мог, то вряд ли это что-нибудь изменило. Меган меня не слушается. И никогда не слушалась.

Она опустила голову:

— Даже не знаю, что тебе на это сказать. Мне так стыдно! Мне просто необходимо было с кем-то поделиться. Если ты не сможешь помочь… — Ее голос прервался.

Она дрожала так сильно, что он крепко прижал ее к себе. Бедное дитя. Он никогда не подозревал, что она так одинока в этом мире.

— Я не могу сделать то, что ты просишь, — сказал он. — Но это не означает, что я не в состоянии тебе помочь. Если тебе что-нибудь понадобится — все, что угодно, — ты всегда можешь на меня положиться. Если тебе будут нужны деньги, дай мне знать.

Сиделка Бингхемптон кудахтала и квохтала, хотя Джейд с помощью Малкольма уже забралась в постель. Несмотря на его присутствие, сиделка прощупала пульс Джейд, измерила ей температуру. Джейд подумала, что следующим шагом Бингхемптон будет, вероятно, предложение сесть на горшок.