Распятая любовь - Анна Олеговна Ковалева

не стала реагировать. Просто вышла из кабинета и направилась вниз, к стойке ресепшена.

— Да, Лана Алексеевна? — Настя улыбнулась было, но тут же сникла под моим взбешенным взглядом. — Случилось что-то?

— Случилось твое самоуправство! Тебе кто давал права менять записи? Почему ты Бессонова отправила к Соне? Я же лично говорила, кто кого должен принимать!

— Но, — растерянно захлопала та глазами. — Глеб сам попросил направить его к другому мастеру, вежливо очень попросил. Я подумала, что ничего такого в этом нет. Вы же знаете Таню, она тяжелый человек. А Глеб такой вежливый, такой обходительный… Нормальный же мужик, не извращенец. Почему он должен терпеть эту грымзу? На месте Сони я бы приняла его с удовольствием.

— Настенька, — я придвинулась ближе, опершись рукой о стойку. — Когда откроешь свой салон, тогда и будешь в нем решать единолично. А ели тебе так понравился Бессонов, что ты готова выполнять его просьбы в обход меня, то вполне можешь уволиться прямо сейчас и пойти к нему в секретарши. Только вот он вряд ли тебя возьмет. Там и так конкуренток хватает.

— Лана Алексеевна, простите, — после слов об увольнении девушка резко притихла. — Такого больше не повторится.

— Очень на это надеюсь. В противном случае можешь уже сейчас подыскивать новое место работы. Повторно предупреждать я не буду.

Глава 38

Поминки

— Милый, ты как? — пытаюсь подбодрить мужа как могу, но это помогает мало. Смерть матери стала для него настоящим ударом.

Было ясно, что к этому шло. Последние два месяца она провела на больничной койке и с каждым днем состояние ухудшалось. Свекровь слабела, у нее развивалась полиорганная недостаточность. Врачи заранее советовали настраиваться на худший исход, но разве к такому можно подготовиться?

Анастасии Петровны не стало ночью. Как рассказали врачи, ушла она спокойно, во сне. Но и это было слабым утешением. Я расплакалась первой, услышав новость, поскольку за годы брака очень привязалась к свекрови. А потом не выдержал и Миша. Так мы и стояли в больничном коридоре, давились слезами и пытались удержаться на плаву, цепляясь друг за друга.

Мишины слезы были мужскими, скупыми, но от этого было лишь страшнее. Потому что сломаться в один момент может даже самый сильный человек. Особенно если столкнется с горечью утраты в одиночку.

Поэтому в эти тяжелые дни я старалась не отходить от него и поддерживать как только смогу.

— Держусь, родная. — он поцеловал меня в лоб, прижимая к себе. — Просто устал очень. Хочу, чтобы все это поскорее закончилось.

Я была в этом полностью солидарна с мужем. День выдался очень напряжённым. Отпевание, похороны, принятие бесконечных соболезнований. А теперь еще эти поминки, на которые пришло слишком уж много народа. И каждого пришедшего надо было выслушать.

А еще внезапно объявился младший брат Миши. И весь день строил из себя скорбящего сына, хотя с матерью не разговаривал и не виделся уже много лет.

Миша с радостью бы его выпнул, но не хотел превращать похороны матери в балаган и давать поводы для сплетен. Поэтому и терпел младшего.

— Миш, прими соболезнования, — Захаров подошел и подал мужу руку. — Извини за Лиду, ей уже рожать со дня на день, отекает сильно, живот тянет. Не стал ее сюда брать.

— И правильно, — кивнул муж. — Нечего беременным на похоронах делать. Стресс вреден и для матери, и для ребенка.

— И от меня прими соболезнования, — нарисовавшийся рядом Глеб с хмурым видом кивнул и хлопнул мужа по плечу. Отчего мне так и захотелось заскрипеть зубами. — Сам похоронил мать два года назад. Так что разделяю твое горе.

— Спасибо, — Миша кивнул ему в ответ.

О как, Алевтина Антоновна умерла? Вот этого я не знала. Что ж, пусть земля ей будет пухом. Горевать не буду, но и злорадствовать тоже.

Что же касается Глеба, то он все продолжал крутиться рядом. За прошедшие со дня нашей встречи на ужине два месяца сделка так и не состоялась, и у меня складывалось ощущение, что Глеб нарочно затягивает дело.

В салон ко мне он больше не заявлялся, как и его Анжела, зато годовой абонемент в фитнес-клуб Миши он выкупил. Скотина. И самое паршивое, что узнала я об этом случайно, застав Мишу и Глеба за дружескими разговорами в тренажерке. Как я поняла, пересекаются они там регулярно. И будут это делать и дальше.

Меня все больше напрягало их общение и я уже собралась рассказать Мише о нашем с Глебом прошлом, но смерть свекрови спутала все карты. А Глеб еще и на похороны заявился. Не постеснялся же.

— Не знала, что твоя мать умерла. Сочувствую, — сказала, как только Михаил с Захаровым отошли подальше.

— Да ладно, — скривился Глеб. — Ты все равно ее никогда не любила.

— Да, но и смерти я ей никогда не желала. — огрызнулась в ответ. — А вот она меня настолько ненавидела, что только позлорадствовала бы, если бы со мной что-то случилось.

— Не утрируй, Лана, — Бессонов стиснул зубы. — Моя мать, конечно, имела скверный характер, но чудовище делать из нее не надо.

— А я и не делаю. Говорю как есть. А если правда глаза колет, то в этом я не виновата.

— Лана!!!

— Голос повышать на жену свою будешь, — прошипела я, увидев как вскинулся бывший на мое весьма справедливое замечание. — И вообще, раз соболезнования принес, то можешь и уходить уже. Анжела заждалась, наверное. Где она, кстати?

— Не знаю, я за женой не слежу. Наверное, шляется по бутикам, как обычно.

Глеб так пренебрежительно помахал рукой, будто говорил не о своей женщине, а о потерявшейся запонке. Мда. Какие, однако, высокие отношения, какая неземная любовь. Мне, наверное, этого никогда не понять.

— Уходи, Глеб. Тебе здесь нечего больше делать. — я начала высматривать мужа, но в заполненном людьми зале его было не видно. — А мне нужно найти Мишу.

— Что, отслеживаешь его? Боишься, что он к любовнице упорхнет? — зло выплюнул Глеб.

— Ты по себе-то не суди, Бессонов. Это ты привык менять женщин по велению правой пятки. — ткнула в него пальцем. — Миша же не такой. Не затем он вдовствовал двадцать лет, чтобы потом жениться и ходить на сторону. Да и вообще, — послала ему усмешку. — Ему это незачем. От меня он получает все, что нужно. И даже больше.

От моих слов Бессонов свирепеет на глазах. Кажется, у него из ушей и ноздрей даже тянутся тоненькие струйки дыма. Я вижу как сжимаются его кулаки и как резко дергается кадык. Как он пинает ни в чем