Нарушая все запреты - Мария Анатольевна Акулова

посмотреть, где ты рос… На речку хочу... Пирогов тебе напеку... С чем ты любишь?

Это желание – максимально искреннее. Полине важно. Губы Гаврилы немного дрожат – он усмехается. Это настолько хороший знак, что Полино сердце поет. Ещё немного и она снова услышит «Полюшка»…

– С картошкой...

– С картошкой, значит...

Полина переворачивается на спину и обнимает ногой его бедро, когда Гаврила просит. Тянется за поцелуем…

– А ты мне детей родишь? – Слышит вопрос, из-за которого по телу дрожь. – Правда, родишь?

– Сколько скажешь – рожу.

Полине кажется, что обещает какая-то новая, незнакомая Поля. Но она самой же слишком нравится.

Она зажигает на лице Гаврилы неповторимую улыбку.

Он ей верит.

А она скорее умрет, чем доверие предаст.

Таких, как он, предавать нельзя. Иначе весь мир к чертям в ад.

Глава 24

Глава 24

От столицы до Любичей полтора часа езды по нелучшей дороге. Полина сидит на переднем, но теперь это уже не машина её отца, а Гаврилы.

Она сильно проигрывает длинному Мерсу. В ней не пахнет дорогой кожей и деревом. Зато в ней пахнет любовью.

В ней тоже можно забросить ноги, не пить кофе (ведь в руках девушки не кофейный стаканчик, а ведерко купленной чуть раньше малины), но с жадностью смотреть в окно…

На душе у Полины – опустошенно хорошо. Они с Варварой в переписке немного обновили план.

Им так понравилось на Санторини, что они продлили мини-отпуск на три дополнительных дня. Поменяли билеты. И теперь…

Чем себя займет Варвара, Полине категорически посрать. А себя она собирается занять Любичевским счастьем.

В их багажнике – продукты, которых хватит на неделю. На заднем купленные уже при въезде в деревню свежие овощи. Как объяснил Гаврила, местные выносят их на трассу и продают тем, кто в Любичи не завернет.

Кроме всего прочего, Гаврила взял сетку для гриля, угли и еще кучу вещей на все случаи жизни.

Вино, пиво, сидр.

Всё по списку, который составила она – чтобы готовить для него то, что не возникало желания ни для кого и никогда.

Точнее возникало, но Полина его душила по ненужности. А Гавриле нужна она и вся ее стряпня. Каждая мысль и сомнение.

Его к ней не только физиология тянет, хотя и она – немыслимо (у них в том же багажнике презервативов больше, чем еды, кажется), но и что-то большее.

Полина теребит крестик, неспешно пережевывая очередную кисло-сладкую ягоду.

Мандражирует немного, но больше в ожидании замирает.

Улыбается, когда ловит взгляд Гаврилы. Розовеет, ресницами хлопает…

Его желания не так-то сложно угадать. Исполнить тоже. Только сначала неплохо бы доехать.

Полина чувствует вибрацию на животе. Поднимает телефон, хмурится.

Звонит отец по Телеграму. Может важное что-то, может контролирует просто. Но отвечать Полине не хочется. Она скидывает, заходит в переписку с ним.

Бросает одно из своих старых пляжных фото, которые никогда ему не показывала – не интересовался.

Пишет:«Мы на пляже, па, тут шумно. У меня всё хорошо. Позже наберу».

Отправляет и сразу блокирует. За ложь ей не стыдно. И даже не страшно.

Как бы там ни было дальше, в эти дни её ничего не отвлечет. Ни одно сомненье не украдет ни секунды бесценного времени.

* * *

После того, как машина заехала в поселок, Полина смотрит по сторонам внимательней, всё подмечая.

Она не дикая, да и вокруг диковины тоже нет, но ей почему-то так интересно, что даже с открытым ртом…

Любичи выглядят довольно ухоженными. Дома, через один, даже можно назвать красивыми. Правда красота эта – особенная. А может просто непривычная для Полины.

За невысокими сетчатыми или дощатыми заборами самые настоящие сады. Стрелы мальв, кусты гортензий, водопадами спадающие по ограждениям розы…

Рядом с калитками – лавочки. На некоторых из них сидят женщины. В таких же цветочных платочках и одетые не по погоде тепло.

В голове мелькает: «кости мерзнут», а Полина даже не знает, откуда это взяла…

Её бабушки отдаленно не похожи на этих. Если мерзнут – едут в Дубай.

В какой-то момент машина сильно виляет под ругань Гаврилы сквозь зубы. Увлекшаяся Полина не сразу понимает, в чем проблема. Оказывается – под колеса бросилась собака…

– Вот придурок бешеный…

Гаврила произносит беззлобно, смотря на отдаляющуюся псину в боковое зеркало. А Полина назад – улыбаясь.

Обычный дворняжка. Худой и борзый.

– Я в магазин зайду, хорошо?

Гаврила спрашивает, уже остановившись на запыленной дороге. Поворачивается на своем сиденье и смотрит в глаза. По нему видно, что нервничает. Боится не произвести на Полину должного впечатления.

А вот она – нет.

– С тобой можно?

– Да я быстро…

– Вместе быстро…

Увязывается хвостом за своим Душевным. В руку его цепляется.

На улице ощутимо жарко. Под внимательными взглядами таких же женщин на лавочке неподалеку, они идут в сторону сельского магазина.

Он, как и всё в Любичах, старенькое, но аккуратненькое. Полина не спец, но ей кажется, можно предположить, что Любичи – не самое депрессивное в стране село. Но, наверное, всё равно вымирает.

Лучшие уезжают.

Её Гаврила вот…

Толкает дверь в кирпичное здание с вывеской "Магазин" над входом, впускает Полину вперед, сам следом заходит…

Полина бегает взглядом по витринам, отмечая в них сходство с магазинами, в которые если и попадала – то совсем в детстве. Здесь нет отделов и разнообразия ассортимента, но пестрит знатно…

– Бог ты мой, Гаврила…

Женщина за прилавком всплескивает руками, произносят достаточно громко, чтобы тут же привлечь внимание.

Гаврила ей улыбается, Полина жмется к мужскому боку.

На