Дюк (ЛП) - Гаджиала Джессика

— Сколько еще осталось до завершения строительства комплекса?

— У меня чертова куча людей, работающих над этим днем и ночью. Я бы сказал, что у нас, возможно, есть еще неделя.

— Может быть, на всякий случай тебе стоит просто остаться там, пока все не закончится.

Его улыбка потеплела, кожа возле глаз сморщилась. — Мне нравится, что ты беспокоишься обо мне, Пен. Но после сегодняшнего вечера я ни за что не смогу оставаться в стороне, как раньше. Даже если у меня будет всего час наедине с собой, я проведу его здесь, с тобой. Может быть, твой желудок будет скручен, пока ты ждешь меня, но я могу отвлечь тебя от этого, как только приеду сюда, — сказал он, глядя хитрыми глазами, когда его руки скользнули вниз по моей спине, чтобы сжать мою задницу.

— Знаешь, обычно ты не тот парень, который использует секс в качестве козыря.

— Нужно встряхнуть эти гендерные нормы, — парировал он, его рука скользнула ниже… внутрь.

— Не-а, — сказала я, смеясь и прижимаясь лбом к его груди. — Я не могу.

— Держу пари, ты сможешь, — возразил он, проводя пальцами по моим губам, и будь я проклята, если не почувствовала, как нарастает желание. — Не волнуйся. Я сделаю это медленно, глубоко и легко, — сказал он, перекатывая нас на бок, наклоняясь, чтобы перекинуть мою ногу через его бедро, когда он потянулся к ящику тумбочки, где вытащил коробку презервативов.

Коробку.

Он действительно пришел подготовленным.

— И тебе ни черта не нужно делать, — сказал он мне, протягивая руку между нами, чтобы надеть презерватив. Его рука осталась там, держа его член, когда он двинул бедра вперед и скользнул в меня так медленно, что к тому времени, когда он полностью вошел в меня, я почувствовала, что уже на полпути к оргазму.

Затем он сделал, как обещал.

Он брал меня медленно, глубоко и легко.

Мне ничего не нужно было делать, кроме как держаться и позволить ему дать мне то, на что я поклялась, что больше не способна.

Потом мы забрались под одеяло, и он стал расспрашивать меня о разных вещах. Глупые, мелочи. Например, о жизни в Хейлшторме, о том, как я справляюсь с тренировками, как поживает моя бабушка, есть ли что-нибудь, что мне нужно.

Например, пряжа.

Я рассмеялась и шлепнула его по руке, чувствуя себя совершенно комфортно от поддразнивания. Что для меня тоже было в новинку.

— В один из этих дней я собираюсь выяснить что-то неприличное о тебе, и я ни за что не позволю тебе это утаить, — сказала я, пристально глядя на него.

— С нетерпением буду ждать этого.

— Ты бы так и сделал.

— Пенни, то, что ты выкапываешь такую грязь, означает, что ты пробыла здесь достаточно долго, чтобы сделать это. Так что да, я чертовски жду этого с нетерпением. А теперь поспи немного, потому что мне нужно, чтобы ты отдохнула, когда я снова тебя трахну.

Он поцеловал меня медленно и глубоко, но без особого жара, чтобы мы не начали снова.

Потом мы уснули.

И когда я проснулась, то поняла, что он был прав. Мне нужен был отдых, потому что он обнаружил себя в изобилии позиций, которые он хотел попробовать. Они включали, но не ограничивались ими: лотос, стоящий сзади, стоя, обхватив его ногами, у стены, и положение, в котором я лежала на кровати боком, задом к краю, а он стоял на коленях у края, скрестив мои ноги в лодыжках под его подбородком.

И, что ж, позвольте мне сказать вам последнее… определенно было на первом месте.

— Кофе, — проворчала я, когда он схватил меня за руки и стащил с кровати.

— Конечно. Но я не уверен, что тебе стоит идти на кухню в таком виде. Каждый раз, когда парни увидят тебя, они будут думать о твоих сиськах и заднице.

— Отлично, — драматично сказала я, потянувшись за своей одеждой и медленно одеваясь, умудрившись только дважды споткнуться.

— Готова? — спросил он, полностью одетый и каким-то образом проснувшийся, в то время как я чувствовала, что мое тело только что прошло восьмичасовую тренировку, и все, что я хотела сделать, это заползти обратно в постель.

Но он протянул мне руку и взял мою, переплетя наши пальцы и сжав ее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, — сказала я, улыбаясь ему.

Он привел нас на кухню, найдя ее без особых усилий, что меня одновременно впечатлило и раздражало, поскольку мне потребовалось несколько дней, чтобы все понять. Он подтолкнул меня к дивану и принес нам кофе и рогалики из запасов в гигантском коричневом пакете на стойке.

Это была еще одна привилегия, связанная с Хейлштормом. Было так много людей, которые приходили и уходили, что кто-то, неизбежно, всегда приносил что-то для всех остальных.

Затем, несмотря на то, что на диване было более чем достаточно места для нас обоих, он притянул меня к себе, втиснув меня в пространство между ним и подлокотником дивана, мои ноги поверх его. Затем он протянул мне мой кофе, который я засунула между ног, чтобы я могла развернуть свой рогалик и съесть его.

У меня было ощущение, что перемещение было в равной степени милым и желанием быть рядом со мной и демонстрацией притязаний, обладания, когда другие мужчины входили и выходили, забирая еду или кофе.

Я тоже почувствовала странное спокойствие от этого факта.

Мне нравилось, что он думал обо мне достаточно, чтобы убедиться, что другие знают, что я принадлежу ему. Хотя я знала, что все уже это и так знали, так как Ло говорила: — Она тоже принадлежит Приспешникам, — когда ловила, что кто-то смотрит в мою сторону.

Я обнаружила, что мне нравилось, когда на меня «претендовали». Что, как я догадывалась, было немного неправильно с моей стороны, но я ничего не могла с собой поделать. Было приятно знать, что мужчина, о котором ты заботилась, заботился о тебе достаточно хорошо, чтобы показать всем окружающим, что ты его.

Один из парней, которого я знала только как Эл, вошел через некоторое время, чтобы взять кофе, который он пил из огромной кружки. Ему было около двадцати пяти, он был неприлично красив и настолько умен, что это на самом деле было невероятно пугающим. И, что ж, у него не было фильтра.

— Ты тоже собираешься на нее пописать? Мы все поняли, что она твоя.

С этими словами он ушел, закатив глаза.

— Что? — спросил Дюк, и я поняла, что улыбаюсь.

— Ничего, — начала я отвечать, затем покачала головой, посмотрела на него и сказала ему честно. — Я счастлива, — и это прозвучало немного глупо, даже немного по-детски, но это было правдой. Я была счастлива. Я не была уверена, сколько времени прошло с тех пор, как я действительно чувствовала это. Довольна? Конечно. Комфортно? Обыкновенно. Но не по-настоящему счастлива.

Взгляд, который он бросил на меня, заставил мой живот восхитительно кувыркнуться. Это было что-то вроде того, как я была уверена, что смотрю на него.

Может быть, только может быть, это была любовь.

— Я не заслуживаю такого чистого человека, как ты…

— Чистого? Я все еще не думаю, что понимаю, что это значит.

— Чистого. Хорошего. Нетронутая всем тем уродливым дерьмом, которое может предложить жизнь.

Ох.

Что ж, в каком-то смысле это было действительно мило. Но я тоже не была хорошенькой девственницей, которую можно вознести на пьедестал.

— Ну, об этом я ничего не знаю. Меня похитили и избили. Побывала в перестрелке проезжая мимо. Меня допрашивала полиция, и мне пришлось прятаться в бомбоубежище и лагере для выживальщиков. Я думаю, что теперь на мне может быть немного грязи. — Он выглядел немного обиженным, и я знала, что это потому, что он чувствовал себя ответственным за все это. — Кроме того, я собираюсь научить девочек, как выбивать дерьмо из других людей, чтобы выжить. Так что, я думаю, у нас все будет в порядке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Кажется, ты очень уверена в себе, — сказал он, теряя темноту и проводя пальцами по моему бедру.

— Угу, — согласилась я, поставив свой кофе на стол и положив голову ему на плечо. Он свернулся калачиком и тоже избавился от своего кофе, укутав меня.

— Мне нужно уехать примерно в десять. Рейн и Репо хотят приехать и посмотреть на своих женщин и детей, поэтому я должен вернуть им внедорожник.