Эмма Ричмонд - Всё ради него

Большинство говорили по-французски и по-английски, иногда вставляя два-три немецких слова, чтобы понять друг друга. Слышался смех, когда собеседники путались, переходя с одного языка на другой. Франсин, не особенно прислушиваясь к общему разговору, отвечала, когда обращались к ней, танцевала, когда приглашали, но взглядом искала Жиля Лапотера. Ведь он присоединится к ним? Не будет же она флиртовать со всеми женатыми мужчинами, пока его нет, пока он не видит! Хотя, судя по насмешливому тону, каким он говорил о предстоящем веселье, возможно, Жиль и не появится. Возможно, он сидит в своем купе и читает деловые бумаги, недовольно хмурясь над цифрами, указывающими на превышение кредита… Тут она увидела, как он вошел, и, все еще рассерженная его нападками, зло усмехнулась. Было ясно, что он в самом деле чем-то недоволен. Она даст ему повод для недовольства со своей стороны. Он запомнит, что люди не прочь оправдать свою репутацию. Особенно — женщины.

С бокалом в руке он переходил от одного кружка к другому, обмениваясь с каждым двумя-тремя словами, но держался сухо, судя по выражению его лица. Быть может, он предостерегал их всех против попавшей в их общество Иезавели? Ему бы познакомиться с Сесил, подумала она. Тут бы он узнал, что такое настоящая Иезавель. А когда он обошел всех, будто это он всех сюда пригласил, то постоял, наблюдая за собравшимся обществом с тенью улыбки на лице, выражавшей скорее насмешку, чем удовольствие. Как будто вокруг были какие-то непонятные существа, к которым он проявлял терпимость. Вдруг она увидела Маргерит — тоже с хмурым лицом. Заметив, что Франсин на нее смотрит, та подошла и, оглядев Франсин с ног до головы, холодно улыбнулась.

— Не в лучшем вкусе, — грубо бросила Маргерит, не обращая внимания на потерявших дар речи от изумления собеседников Франсин, и продолжила: — Ну, так где же она?

— Кто?

— Клэр.

— Понятия не имею.

Маргерит недоверчиво фыркнула.

— Ты надолго не задержишься. Ты совсем не в его вкусе. Будь это обычный пассажирский рейс, я бы смело сказала, что ты ошиблась классом.

Не дожидаясь ответа, Маргерит направилась к роялю и облокотилась на инструмент в том месте, где выемка, воображая, будто обольстительна. Франсин не удержалась от смеха. Вот нелепость придумать такое!

— Я в жизни ничего подобного… — Американка задохнулась от возмущения. — А говорят, будто европейцы такие воспитанные!

— В большинстве случаев — да, — постаралась успокоить ее Франсин еще смеющимся голосом. — Как и все получившие приличное воспитание люди — независимо от того, где живут. Надо полагать, ей просто не привили хороших манер.

— Что она имела в виду, когда сделала выпад насчет вкуса? У вас прелестный наряд.

— Но он не от модельера.

— Если то, что на ней, от модельера, лучше одеваться в универмаге!

Франсин рассмеялась и порывисто обняла собеседницу, а потом обернулась на смех у себя за спиной. На всех подобных празднествах, где бы и кто бы их ни устраивал, непременно раздают шляпы и серпантин. В данном случае этим занималась дама по имени Анис. Она не принимала никаких возражений от не желавших рядиться шутами и хотела, чтобы все обязательно надели шляпу, даже Жиль. Сценка вызвала всеобщий хохот. Что там такое? — любопытствовала Франсин.

Не моргнув глазом Жиль отказался от предложенной ему пиратской шляпы, храня бесстрастие, порылся в коробке, которую Анис держала в руках, и вытащил корону. С уморительно невозмутимым лицом, но со смешинкой в глазах он торжественно водрузил ее себе на голову.

— Bon Noël,[4] Анис.

Та присела в реверансе и пошла дальше со своей коробкой, а когда, к ее удовольствию, все, кроме Маргерит, оказались в шляпах, с сияющей улыбкой велела пианисту играть и объявила: «Все кружатся!»

Собеседников Франсин перетащила к себе стоявшая рядом группка людей. Франсин невольно подалась к другой, но ее тут же подхватил и потащил за собой седой мужчина с веселыми голубыми глазами. Он говорил с очаровательным акцентом:

— Все о вас расспрашивают, но учтивость им не позволяет обратиться к вам. А вот я намерен вас допросить! Верно ли, что вы у нас едете зайцем?

— Зайцем? — в изумлении повторила Франсин. — Все так считают?

— Именно. Загадочная дама, кто вы?

На ее губах заиграла лукавая улыбка. Заметив, что Жиль наблюдает за ней, Франсин тихо ответила:

— Конечно, еду зайцем. Вы… э… женаты?

Его губы медленно растянулись в одобрительной улыбке, как будто он все отлично понял. Или ему показалось, что понял.

— А это имеет значение?

— Да.

— Почему?

Она усмехнулась, потом залилась тихим грудным смехом, не отдавая себе отчета в том, как будоражил этот смех собеседника.

— Потому что я флиртую только с женатыми мужчинами. Я только флиртую, — подчеркнула она и многозначительно посмотрела на него из-под опущенных ресниц, чтобы он наверняка ее понял.

— А! И только на виду у… Non, non, non![5] — вскричал он, когда Анис потащила его прочь. — Я как раз… — Его не спасли разъяснения: веселившееся общество даже без помощи Анис разъединило их, и другой кружок поглотил Франсин. Она смеялась, все еще видя разочарованное лицо своего нового друга, когда ее прижали к стойке бара. Вдруг она заметила — поднимается ветер. Выглянув в незашторенное окно, она увидела, что на оконной раме скапливается снег. Франсин поежилась.

— Своевременное вмешательство, — тихо протянул Жиль у нее за спиной. — Хотя тут есть мой психологический просчет.

Она обернулась и оказалась с ним лицом к лицу. У нее снова екнуло сердце. Почему это, подумала Франсин, он никому не сказал, кто она? Наверное, было бы естественно объяснить, что крестница Малли займет ее место в поезде.

— Полный крах, — сладеньким голосом сказала Франсин. — Я даже не успела выяснить, женат ли он.

— Он женат.

Она улыбнулась, надеясь, что улыбка получится как у кошечки, и решила непременно поупражняться, когда останется одна в своем купе. Во что бы то ни стало она избавится от этого своего неприступного вида и будет светской львицей, за которую он явно принимал ее. И он никогда не догадается, какую шутку она сыграла с ним. После неприятного эпизода с Эдвардом она ведь заигрывала только с соседкиным котом!

— А жена этого человека здесь?

— Нет. Но вы о нем даже не помышляйте!

— А то?..

— Да, будет, как я сказал.

По-прежнему улыбаясь и любуясь короной, все еще венчавшей его гордо посаженную голову, она тихо спросила:

— Кто такая Клэр? Та дама на вокзале?

Он ответил улыбкой.