Карин Боснак - Сколько у тебя? 20 моих единственных!..

— Как ты думаешь, — начала Дейзи, разворачивая нас лицом к публике, — если это мой праздник, почему здесь нет никого из моих друзей?

Оглядев море стариканов, словно сошедших со страниц журнала «Страна и город», я улыбнулась. Вполне в мамином стиле: устраивая вечеринку для Дейзи или меня, пригласить только своих друзей, большинство из которых мы даже не знаем. (Не то чтобы у мамы не было старых друзей, просто она все время заводит новых.)

— Кто все эти люди? — спросила я, и в этом была лишь доля шутки.

Дейзи помотала головой:

— Понятия не имею.

— Ах, Дейзи, мамочка так гордится тобой и хочет продемонстрировать тебя миру.

Так оно и есть — мама и ее друзья вечно выпендриваются друг перед другом, используя для этого собственных детей.

Дейзи закатила глаза:

— Да, да, да, ну конечно.

— А дедушка здесь? — спросила я, озираясь.

— Нет, — слегка разочарованно отозвалась Дейзи. — Видимо, не смог уйти с работы.

Когда мы были детьми, точнее, сразу после рождения Дейзи, отец погиб в автокатастрофе. И наш дед — его отец — фактически стал нам отцом. Он подписывал наши школьные дневники, ходил на родительские собрания — ну, вы знаете. Он был нам ближе, чем многие из отцов наших приятелей своим детям, поэтому мы не страдали от отсутствия папы. Когда мы с Дейзи учились в начальной школе, мама начала встречаться с Виктором. Дедушка не слишком обрадовался их решению пожениться. Думая, что Виктор займет его место, однажды он встретил нас с Дейзи после школы и принялся уговаривать переехать в Калифорнию вместе с ним. Нет, он не пытался нас выкрасть, ничего подобного, это было скорее забавно и трогательно. Забавно, потому что до того момента дедушка крайне редко покидал Восточное побережье. А трогательно, потому что, когда мы с Дейзи сказали, что никто не сможет заменить его, он улыбнулся, а потом заплакал.

— Он сказал, что постарается освободиться пораньше, — продолжала Дейзи. — Но не уверен, что сможет.

Дедушка работает помощником у кассы, укладывает покупки в пакеты в гастрономе «Эй-энд-пи» в Дэнбери. Он уже на пенсии, но работает, чтобы не сойти с ума от скуки. Жаль, что он не пришел, но у меня возникло чувство, что причина вовсе не в неудачном рабочем графике, а в том, что ему не нравится претенциозная нью-ханаанская тусовка, в которой вращаются мама и Виктор.

Мой дедушка — истинный «синий воротничок», очень практичный и деловитый. Тут у меня в животе заурчало.

— Э-э, да ты голодная? — изумленно спросила Дейзи.

— Умираю от голода, — подтвердила я, подхватывая крошечный кебаб с блюда позади нас. У моей матери собственная кейтеринговая компания — «Кити Кэннон кейтеринг», так что я пробовала такие кебабы раньше. Они чертовски вкусные. Не успела я затолкать в рот большой кусок мяса, как Дейзи вытянула левую руку, едва не ткнув мне в лицо. На ее пальце красовался такой большой, такой блестящий бриллиант, каких я в жизни не видела. Я чуть не подавилась.

— Четыре карата, — небрежно бросила Дейзи, а бриллиант переливался у нее на пальце.

— Фефыре? Оуф… — проговорила я с набитым ртом.

— Точно. Я чуть в обморок не упала, когда Эдвард мне его подарил. Он почти огромный, как думаешь?

Не обращая внимания на сопутствующие комментарии Дейзи, я выслушала ювелирный отчет (четыре карата, изумрудная огранка, платиновая оправа), а потом принялась озираться в поисках Эдварда. Я никогда прежде его не видела, как и моя семья. У них с Дейзи случился любовный ураган — они познакомились всего шесть недель назад. Я чувствовала себя ужасно глупо, ничего не зная о нем, но Дейзи буквально булькала от восторга, рассказывая, какой он замечательный; к тому моменту, когда ей удавалось успокоиться, поступал звонок по другой линии или еще что-нибудь случалось, после чего одна из нас прерывала разговор. Единственное, что о нем было известно нашей семье, — это то, что его зовут Эдвард Барнетт, он работает на Уолл-стрит и на десять лет старше Дейзи.

— Ну, и где же он? — нетерпеливо спросила я. — Он здесь?

— Разумеется, он здесь, — подтвердила Дейзи, оглядываясь. Заметив его, улыбнулась и кивнула в том направлении: — Вон он, разговаривает с Виктором.

Обернувшись, я заметила в дальнем углу Виктора, который беседовал с мужчиной в голубой рубашке. Тот стоял спиной ко мне, но сразу было видно, что он высокий, смуглый и симпатичный и — ой-и-и-й! Мужчина обернулся, и я смогла рассмотреть его получше. Точно, он высокий, темноволосый, смуглый и…

Эй, погодите-ка!

Эдвард оказался не просто смуглым — он был чернокожим. Да уж, аллилуйя, Дейзи!

Повернувшись к сестре, я увидела на ее лице нахальную улыбку.

— Ладно, это не так уж важно, — проговорила я. — Но поверить не могу, что ты мне ничего не сказала!

Дейзи расхохоталась.

— Понимаю, понимаю, — поспешно начала она. — Я знала, что ты не будешь переживать из-за этого, просто не хотела, чтобы мама узнала прежде, чем познакомится с ним.

— И что она сказала? Расскажи мне все!

Мама вовсе не расистка, просто в Нью-Ханаане живет не так много черных.

— Ну, когда я их представила друг другу, она уставилась на него, открыв рот, но я дала ей пинка, и она сразу пришла в себя.

— Дейзи, я серьезно!

— Ну ладно, пинка я ей не давала, но она действительно сначала пялилась на него.

— И?

— Честно говоря… она нормально это восприняла. Понимаешь, я взрослый человек, он тоже взрослый человек… Но с другой стороны, Пэтси…

Пока Дейзи говорила, я рассматривала Пэтси — нашу стервозную, лишенную чувства юмора и сексуальности соседку — и видела, как хмуро она косится на Эдварда. Пэтси никогда не любила нас с Дейзи, поэтому ее откровенная неприязнь к Эдварду, наверное, объяснялась в первую очередь тем, что он сделал одну из нас счастливой.

Повернувшись обратно к сестре, я продолжала слушать, вновь и вновь, как безумно она влюблена, как вдруг мне пришло в голову, что она, возможно, сумеет пролить свет на один из самых распространенных мифов.

— Слушай, так это правда, о чем все говорят? — робко поинтересовалась я, когда она наконец выдохлась.

— Правда насчет чего? — озадаченно посмотрела на меня Дейзи.

Я думала, не придется объяснять, что я имела в виду, но, похоже, сестра не поняла.

— Ну, про его… ты понимаешь. Он большой?

Щеки Дейзи вспыхнули.

— Делайла! Как ты можешь спрашивать о подобных вещах! — Она поспешно обернулась, проверяя, не услышал ли кто моего вопроса.

— Ну извини. — Я попыталась оправдать собственное любопытство. — Но, если, зная тебя всего месяц, он понял, что хочет провести с тобой всю оставшуюся жизнь, полагаю, ты все правильно делаешь.

— К твоему сведению, — фыркнула Дейзи, — мы решили подождать, не спать вместе до свадьбы.

Расправив плечи, она постаралась казаться еще выше.

— Подождать? Но за каким чертом это нужно?

Определенно мне эта концепция абсолютно чужда.

— Потому что для секса у нас будет еще целая жизнь, вот. К чему спешить?

Должна признать, подобное поведение сестры не укладывалось в мое прежнее представление о ней. У Дейзи гораздо больше поклонников, чем у меня — гораздо больше, — и я не хочу сказать, что она легкомысленна, но только ханжа стала бы хранить свою девственность для жениха. Я решила докопаться до истины… иным путем.

— Слушай, а ты читала результаты исследования сексуальности в «Пост» несколько месяцев назад?

— Нет, — помотала головой Дейзи. — А что за исследование?

— Очень интересное. Оказывается, в среднем человек имеет первый сексуальный контакт в семнадцать лет.

Дейзи подумала минутку, затем кивнула:

— Похоже на правду.

— И в среднем в течение жизни у человека бывает десять с половиной сексуальных партнеров.

— Десять с половиной? — Дейзи наморщила нос.

— Ага… это уже не похоже на правду, верно?

— Совершенно не похоже!

Мне тут же полегчало. Может, результаты исследования ошибочны. Может, девятнадцать партнеров — не так уж плохо, и я беспокоюсь из-за ерунды. Но с другой стороны, если Дейзи считает, что десять с половиной — это слишком много, тогда мои дела гораздо хуже, чем я предполагала.

— Погоди… Что ты имеешь в виду? — решила уточнить я.

— Я имею в виду, что только настоящая шлюха может переспать с таким множеством мужиков.

— Настоящая шлюха?

О нет! О нет, о нет, о нет!

Мне стало дурно.

— Вот именно. Знаешь, между нами, — прошептала она, — я спала с четырьмя парнями.

С четырьмя парнями?

Пресвятая Богородица!!!

Прежде чем я успела спросить Дейзи, не шутит ли она (о, кого я пытаюсь обмануть? — Конечно, нет), нас прервал хриплый голос:

— Делайла… ты не перезвонила… заставила меня волноваться!