Линда Николз - Счастливая ошибка

Ему не терпится поскорее взглянуть на составленную смету? Он ее получит. А затем они с Этельдой, организовав производственный процесс, покинут его офис и, дай-то Бог, никогда больше не увидят психотерапевта!

Джейк с задумчивым видом побродил по кабинету доктора Голдинга, затем, вспомнив, что не произвел еще один замер, снова вынул из кармана рулетку "Стэнли". Измерил, свернул рулетку и записал в блокнот нужные цифры. Послышался скрип, Джейк повернул голову и увидел в проеме двери молодую женщину. Маленького роста, стройную, даже хрупкую.

"Совсем девочка", – мелькнуло в голове Джейка.

Лицо в пятнах, какие появляются на коже после слез, глаза красные, веки припухшие. К покрасневшему носу женщина прикладывала смятую мокрую бумажную салфетку, которую давно пора было выбросить.

Глядя в лицо незнакомки, Джейк сразу вспомнил свою сестру Шелли. В детстве между ними часто случались стычки даже драки, и Шелли закатывала такие истерики, такой рев! Слезы градом лились из ее глаз, она рыдала, всхлипывала, причитала, но Джейк всегда интуитивно улавливал, когда сестра рыдала от обиды, а когда устраивала сцены только для того, чтобы привлечь к себе внимание присутствующих и вызвать у них жалость. В большинстве случаев слезы были фальшивыми. Шелли вообще была притвора и актриса: могла разыграть любую сцену, особенно замечательно ей удавались трагические эпизоды с громкими обильными рыданиями и заламыванием рук.

И сейчас, глядя на незнакомую женщину и сравнивая ее плач с Шелли, Джейк сразу догадался, что ее слезы – искренние. Видимо, у нее какие-то неприятности. Джейк не относил себя к знатокам дамской натуры, и отношения с женщинами у него складывались по большей части неудачно, но уж отличить настоящее горе от притворного он умел. Спасибо сестрице Шелли.

Джейк бросил рулетку в кресло, стоящее около массивного письменного стола доктора Голдинга, машинально поправил фирменную кепку, на козырьке которой красовалась эмблема "Купер – Джексон контракшн", и взглянул на Этельду, бесшумно возникшую за спиной незнакомки. Этельда пожала плечами и развела руками.

Женщина горестно всхлипнула, вновь приложила мятую бумажную салфетку к распухшему красному носу и сделала несколько шагов по направлению к столу, около которого в немом изумлении застыл Джейк. Затем открыла рот, словно проверяя, не польются ли снова слезы, если она заговорит, откашлялась и, запинаясь, произнесла:

– Меня зовут Мэгги Айви. Я прибыла на трехнедельный восстановительный курс.

Джейк в замешательстве плюхнулся в кресло, тоже открыл рот, но сразу же закрыл. И сказать-то нечего. Но незнакомка, поглощенная собственными переживаниями, этого не заметила. Она молча прошла к большому двойному креслу, стоявшему неподалеку от стола доктора Голдинга, остановилась и вопросительно посмотрела на Джейка, ожидая, очевидно, приглашения сесть. Заметив, что уголки ее губ вновь начинают подрагивать, а глаза наполняться слезами, он указал рукой на кресло и произнес:

– Садитесь, пожалуйста.

Его фраза отвлекла посетительницу, и новый поток слез, к радости Джейка, так и не хлынул из ее глаз.

– Благодарю вас, – вежливо отозвалась она, усевшись – в широкое кресло и положив руки на колени.

Несколько минут в кабинете царила тишина, во время которой Мэгги поглядывала то на смятую бумажную салфетку у себя в руках, то на кабинет, ища взглядом, куда можно было бы ее выбросить. Но мусорную корзину она не увидела, поэтому салфетка так и осталась у нее в руках. Несколько раз всхлипнув, Мэгги, к огорчению и досаде Джейка, снова принялась плакать. При этом она пыталась что-то произнести, но слова застревали у нее в горле, и слышались лишь булькающие, с хрипотцой звуки.

Джейк растерянно взглянул в проем двери, где все так же молча стояла Этельда, и сделал незаметный жест, означавший: скажи же наконец что-нибудь, утешь ее.

– Я больше так не могу, – неожиданно сквозь громкие рыдания пробормотала пациентка доктора Голдинга.

Джейк вновь сделал жест рукой: давай же, иди сюда, нечего торчать в дверях, но Этельда – замечательный дизайнер и подрядчик – языка жестов не понимала или не желала понимать. Она пожала плечами и, помахав Джейку рукой, скрылась в приемной, оставив его наедине с несчастной плачущей Мэгги.

Джейк встал, немного постоял около письменного стола, ощущая себя круглым идиотом, затем взял стул и поставил его против кресла, в котором сидела пациентка. Сел, уперся локтями в колени и выжидательно посмотрел на нее. Но лица ему увидеть не удалось: оно было закрыто ладонями. Плечи ее подрагивали, всхлипы продолжались.

"Сколько же она может плакать?" – думал Джейк, чувствуя неловкость от того, что он попал в нелегкую ситуацию и не знает, как из нее выбраться.

Джейку казалось, что он находится в этом кабинете с плачущей женщиной целую вечность, хотя с момента ее появления прошло не более пяти минут. Но пять минут всхлипываний, слез, рыданий… многовато. Да и посетительницу Джейку было искренне жаль. Такая молодая, хорошенькая, и столько, очевидно, серьезных неприятностей обрушилось на ее голову! Ему даже захотелось положить руку на подрагивающие плечи Мэгги Айви, успокаивающе погладить их, но он не осмелился.

Оставалось одно: терпеливо дожидаться, когда поток слез иссякнет и она наконец произнесет что-нибудь членораздельное. Пока Мэгги Айзи самозабвенно плакала, Джейк несколько раз пробормотал "все будет хорошо", даже хотел спросить у нее, что все-таки случилось, но в последний момент передумал. В самом деле, что она ему может ответить? Похоже, проблем у нее накопилось так много, что выделить какую-нибудь одну, наиболее существенную, Мэгги Айви была сейчас просто не в состоянии.

Когда наконец поток слез начал понемногу иссякать, Джейк облегченно вздохнул, поднялся со стула и, подойдя к Мэгги Айви, взял у нее коробку с бумажными салфетками "Клинекс". Вынул одну, развернул и молча подал ей. Мэгги подняла голову, взяла салфетку, промокнула мокрое от слез лицо, вытерла распухший красный нос и смущенно взглянула на Джейка.

– Извините меня, пожалуйста, – пробормотала она, и голос ее прозвучал так, словно она была очень сильно простужена.

– Ничего, все в порядке. – ответил Джейк, снова ощушая смущение.

Он сел на стул, опустил голову и принялся с преувеличенным вниманием рассматривать собственные ботинки. Затем перевел взгляд на ноги Мэгги Айви – маленькие, изящные, обутые в далеко не новые кожаные туфли со сбитыми набойками на каблуках, но тщательно начищенные. Потом осмелился поднять голову и взглянуть ей в лицо. Она сидела молча, с несчастным выражением лица, глазами, полными слез, и теребила в руках ставшую мокрой бумажную салфетку.