Мэг Кэбот - Дело не в размере

– Мы отпустим вас домой, как только возьмем отпечатки пальцев, – сказал он.

– Зачем вам наши отпечатки? – Грудь Магды заколыхалась от страха или возмущения. – Мы ничего не сделали. Никто из нас не убивал эту девочку!

Сотрудники кафе одобрительно загудели. Они тоже не убивали девочку.

Голос полицейского был все таким же мягким.

– Нам нужны ваши отпечатки, чтобы понять, какие из следов, оставленных на кухне, – ваши, а какие принадлежат убийце. Если он, конечно, вообще оставил следы.

– Выяснить? – проговорил Джеральд, вставая на защиту своих сотрудников. – Я же вам только что сказал, никто из моих ребят не может быть убийцей. Правда, ребята?

Все, кто был в розовых форменных курточках, торжественно кивнули в знак согласия. В глазах заблестело нечто более значительное, чем слезы, подозреваю, что возмущение. Это они обнаружили жертву среди хот-догов и батончиков с арахисовым маслом. И теперь к ним следовало относиться не как к работникам пищеблока – неприкасаемым (именно так и относились к ним студенты, которых они обслуживали), а как к мыслящим человеческим существам.

Для некоторых из них это имело огромное значение.

Я заметила шефа отдела размещения, доктора Джессапа, он сидел в компании других начальников. Все начальство выглядело недовольным. Из-за досадного недоразумения, чьей-то отрезанной головы, обнаруженной на территории кампуса, они были вынуждены явиться на работу раньше положенных 10 часов, и это в преддверии снежной бури! Даже президент колледжа, Филипп Эллингтон, был здесь и сидел рядом со Стивеном Эндрюсом, новым тренером баскетбольной команды. Стивен выглядел озабоченным. У него были на это причины: вся баскетбольная команда Нью-Йорк-колледжа, не говоря уже о группе поддержки, находилась сейчас в Фишер-холле.

После того как в первом семестре в студенческом обще житии погибло двое студентов, нашу резиденцию стали обзывать «Общагой смерти», что слегка нервировало всех университетских служащих, включая тренеров. Но кто бы осмелился поставить им это в вину? Уж никак не президент Эллингтон. Его положение было не из легких. Кому, как ни мне, помощнице директора «Общаги смерти», это знать?

Сейчас ситуация хуже некуда не только для президента Эллингтона, но и для начальника моего начальника, шефа отдела размещения. И он прекрасно это понимал. Привычный белоснежный платок в нагрудном кармане был скомкан, как будто кто-то – мои уникальные сыщицкие дарования позволили предположить, что это был сам доктор Джессап – им уже успел хорошенько попользоваться. Получасовое сидение за липким столом тоже не добавляло изящества его костюму.

– Хизер, – подозрительно сердечно обратился ко мне Джессап, когда я по зову одного из полицейских встала из-за стола, где сидела с того самого момента, как Питу пришло в голову обзвонить всех, кого только можно, включая доктора Джессапа и моего непосредственного начальника, Тома. – Детектив Канаван хочет с тобой поговорить. Ты помнишь детектива Канавана из шестого участка?

Еще бы не помнить!

– Детектив, – сказана я, протягивая руку слегка помятому мужчине среднего возраста с седеющими усами, который поставил ногу на сиденье пустующего стула.

Детектив Канаван оторвал взгляд от чашки кофе, дымящегося у него в руках. Его глаза цвета стали были окружены многочисленными морщинами, образовавшимися, видимо, от упорного стремления не упустить ни одной улики. Быть в Нью-Йорке детективом убойного отдела – это вам не шуточки! Печально, что не все, кто этим занимается, похожи на Криса Нота. Точнее говоря, как я успела заметить, никто.

– Рад снова видеть тебя, Хизер, – сказал детектив. Его рукопожатие оказалось таким же впечатляющим, как и в прошлый раз. – Как я понимаю, ты все видела. Что ты по этому поводу думаешь?

Я посмотрела на моего начальника, потом снова на детектива.

– Хм, – промычала я, не понимая, что происходит.

Погодите-ка, что же получается? Доктор Джессап и детектив Канаван на самом деле хотят, чтобы я помогала им в расследовании этого гнусного убийства? И это несмотря на то, что в прошлый раз их отношение к моей помощи было весьма отрицательным…

– Где тело?

– Детектив Канаван имел в виду совсем другое, Хизер, – натянуто улыбнулся доктор Джессап. – Он всего лишь хочет спросить, ты знаешь, кто… это?

Кэрол Энн Эванс, декан факультета – да-да, та самая, которая не хотела зачислять меня, пока я не продемонстрирую, что умею умножать дроби, – при слове «это» закашлялась и прикрыла рот скомканным платочком. Хотя, насколько я помню, она даже не попыталась взглянуть на то, что находилось в кастрюле.

Вот как! Они не хотят, чтобы я им помогала. Им нужно другое.

Тогда я сказала:

– Сложно сказать… – Я совсем не собиралась во всеуслышание заявлять, что Линдси Комбс, доморощенная принцесса и несостоявшаяся соседка Шерил по комнате, была обезглавлена каким-то или какими-то неизвестными, которые потом положили ее голову в кастрюлю и поставили на плиту в студенческой столовой Фишер-холла.

Я просто это знала. Вот так-то.

– Ну, давай же, Хизер, – улыбнулся одними губами доктор Джессап, взгляд его оставался холодным.

И специально для детектива Канавана он громко, чтобы слышали все, кто сидел в кафетерии, сказал:

– Хизер знает каждого из семи сот обитателей Фишер-холла по именам.

Он пытался произвести впечатление на президента Эллингтона, которому Адам обо мне так ничего и не рассказал, хотя меня вместе с его женой чуть не убили.

– В общем-то, да. – Неловкая ситуация. – Если только их несколько часов не варили на медленном огне.

Я не переборщила? Надеюсь, нет. Декан Эванс опять закашлялась. Я не специально, так получилось.

Мне крупно повезет, если декан мне этого не припомнит, когда я буду сдавать экзамены в Школе искусств и науки.

– Итак, кто же это? – По-моему, детектив не сознавал, что нашу беседу внимательно слушают все присутствующие. – Скажи, пожалуйста, имя.

Я почувствовала, что в животе у меня все сжалось, как тогда на кухне, когда Пит поднял крышку и я увидела мертвые глаза.

Я глубоко вдохнула. В воздухе витали привычные запахи… Пахло яйцами, колбасой и кленовым сиропом. Это не трупный запах. Хотелось бы верить.

Слава богу, что сегодня утром у меня не было времени съесть багет с сыром и беконом. Хотя и стаканчика кофе было вполне достаточно. Пол кафетерия слегка поплыл у меня перед глазами.

Я прокашлялась. Стало немного лучше.

– Линдси Комбс, – проговорила я. – Из группы поддержки «Анютиных глазок».

«Анютины глазки» – так, к сожалению, называется студенческая баскетбольная команда третьей лиги Нью-Йорка. Свое истинное название – «Пумы» она потеряла в пятидесятые годы в результате громкого скандала и до сих пор носит название «Анютины глазки» к радости всех команд, с которыми она встречается, и к неизбывной грусти болельщиков.