Сладкое на ночь (СИ) - Марика Ани

Удивительно то, что его уже в вестибюле нет. Ушел, похоже. Вот и славно.

Квартира встречает меня тишиной. Пустые стены, холодная кровать. Моё персональное одиночество. Скидываю туфли, падаю в кресло. Жмурюсь, давя жалость к самой себе. И… касаюсь пальцами губ.

Его поцелуй навсегда отпечатается в моём сознании и будет сниться в эротических снах. Потому что так меня никто и никогда не целовал. Даже муж, когда мы ещё встречались.

И так тошно становится от того, что я его оттолкнула. Я злюсь на себя. И на него. Я даже не знаю, как его зовут. Зато знаю, как он целуется. Как он пахнет… как он держит. Жёстко, но бережно. И если бы я только могла себе позволить быть лёгкой, воздушной, обязательно бы поехала с ним.

Тряхнув головой, поднимаюсь. Включаю свет и подхожу к зеркалу. На себя придирчиво смотрю. Губы припухшие, волосы взъерошены, щёки красные.

— Конечно, неважно, охранник он или дворник. И то, что младше меня, тоже существенно ни на что не влияет. Разница не очень большая. Только такая связь обречена на провал. И ты сделала всё правильно, Паулина.

Сама себя убеждаю, хотя чувствую, как предательски болезненно сжимается сердце. И чтобы перебить накрывающую депрессию, я иду на кухню. Достаю ведёрко с мороженым. На часы обречённо смотрю. Вздыхаю и убираю вкусняшку обратно. Сладкое на ночь вредно для талии. А она у меня вроде как проглядывается… ещё пока.

Глава 6. Вадим

Её учительский тон пробирает сильнее любого коктейля. Каждое слово словно вызов. И я принимаю его. Безумно хочется сломать эти щиты, которыми она прикрывается. Довести вновь до дрожи, услышать растерянность в голосе. Но я сдерживаю себя. Пусть выскажется Пончик. Выговорит всё, что накопила. Я умею быть терпеливым.

Слушаю её речь и мысленно усмехаюсь. Не тороплюсь переубеждать, не привык размахивать деньгами и влиянием. Пусть считает меня наемным работником.

Паулина уходит с гордо поднятой головой, даже спиной выражая крайнюю степень возмущения. Злит и заводит так, что кровь кипит. Вот это противоречивый коктейль из эмоций.

Я отступаю, выхожу из клуба, закуриваю, наполняя легкие морозным воздухом вперемешку с никотином. Мозги прочищаю. И невольно наш танец вспоминаю. Улыбаюсь сам себе. Успел ведь хорошенько ее помять. Теплое, податливое тело, мягкие изгибы. Настоящая женщина. И никакие костлявые модели в сравнение не идут. И это ещё больше рвёт башню.

Злюсь. На неё, на себя, на то, что так зацепила. Но сдаваться я точно не собираюсь.

Паулина уезжает на такси, меня не замечает или делает вид. Ничего, мы встретимся завтра.

Домой еду рано, нужно выспаться.

А утром я уже снова в университете. В роли телохранителя для невесты друга. И в ожидании новой встречи.

К полудню терпение у меня лопается. С утра так и не видел её. Только мельком на кафедре, и этого мало. Оставляю Алину в столовой с подругами и иду ловить мою горную лань, что так удачно убегает от меня.

Студенты подсказывают, в каком кабинете сейчас женщина. Быстро добираюсь и без стука распахиваю дверь. Только вот увиденное мне совсем не нравится.

Мой Пончик стоит с ровной осанкой, кулаки сжимает и слушает нависшего над ней мужика. А этот долговязый дрыщ орет на неё.

Из общего потока визгов доносятся едкие оскорбления: «Толстуха», «никому не нужна», «без меня пропадёшь», «меркантильная тварь»...

Она не прерывает. Не затыкает, как меня. Ничего из этого не делает. Слушает, но в глазах... В этих карих глазах столько боли.

Больше не жду, чеканя шаг, сокращаю расстояние и бью наотмашь кулаком прямо в челюсть.

Пончик вздрагивает всем телом и отскакивает. Смотрит испуганно-ошарашенно. А мужик на удивление не падает, но затыкается, слава высшим. А то уже уши заложило от его ора.

Хватаю товарища крикливого за шкирку и к себе притягиваю.

— Я в первый раз плохо объяснил? — цежу тихо.

— Да я на тебя заяву накатаю, — шепелявит индивид. — По судам затаскаю и...

Впиваюсь пальцами в горло, перекрывая дыхательные пути и тем самым затыкая.

— Сейчас ты молча и тихо сваливаешь и больше ей на глаза не попадаешься. Иначе сломанная челюсть будет наименьшей проблемой. Мы друг друга поняли?

Молчит, упрямый соплежуй. Несильно по ребрам кулаком проезжаюсь, дух слегка выбивая.

— Не нужно, — блеет женщина, придя в себя.

— Это я еще нежно, Пончик. Он заслуживает полета прямо из окна этого кабинета. А что? Хорошая идея, да, дятел?

Тащу его к окну. Упирается, мычит, дергается.

— Не нужно! Вы что, это статья... — дребезжит мой Пончик, семеня за нами.

— Кто он и что от тебя хочет? — останавливаюсь у подоконника, прижимаю лицом к окну, чтобы посмотрел пока вниз, прикинул, как лучше лететь: мордой в елки или жопой в торчащие сплинкеры.

— Муж, — вздыхает и отводит глаза.

Меня так удивляет эта новость, что я ослабляю хватку, и этот утырок вырывается. Ловко так, как склизкий уж выныривает из-под мышки и отступает к дверям, бурча сломанной челюстью угрозы.

— Ещё раз тебя увижу или услышу, — говорю тихо, сталью в голосе провожая до двери, — все кости переломаю.

Муж сбегает, хлопнув дверью. Сжимаю кулаки, градус злости в себе остужаю. Разворачиваюсь и шумно выдыхаю.

Паулина, мать её, Андреевна. Сильная, независимая училка плачет. Отворачивается, и только плечи дрожат. Гордая женщина сейчас выглядит невероятно хрупкой, до невозможности беззащитной.

— Эй, — ближе подхожу и тяну на себя, не поддается. — Не плачь.

Отличный из меня утешитель. Молодец просто. Сказал «не плачь», и женщина тут же перестала, ага.

— Уйдите, пожалуйста, — просит тихо.

— Давай на «ты», вроде как не чужие люди.

— Не чужие, — усмехается сквозь всхлип. — Я даже не знаю, как вас зовут.

— Вадим. Посмотри, пожалуйста, на меня. Не могу я оставить женщину в слезах.

— Тоже мне, рыцарь! — фыркает и разворачивается.

— Чем не рыцарь? Спас тебя вот от травм внутреннего уха. Как ты еще не оглохла в его компании.

— Он не всегда был таким...

— Чего не разведешься-то? Любишь, что ли?

Пончик со злой иронией усмехается и качает головой.

— Да я пытаюсь развестись, он не дает. Оттягивает всеми силами, не хочет делить имущество… И адвокаты его переносят суды каждый раз… — Паулина вздыхает и качает головой. — Не берите в голову, это…

— Понял, разберемся, — перебиваю я.

Вытягиваю из кармана телефон, набираю знакомого юриста. Обрисовываю ситуацию кратко. Краем глаза палю удивленно вытянувшееся лицо моего Пончика.

— Да я не занимаюсь разводами! — рычит недовольно Рахлин. — Я корпоративный юрист, Вадь.

— Не лечи мне мозг, найди толкового или сам займись. В долгу не останусь.

— Ладно, пусть приезжает к пяти в офис. Решим вопрос.

— Добро, — соглашаюсь и вешаю трубку. Поворачиваюсь к притихшей женщине. — Ну вот, к пяти у тебя назначена встреча у юриста. Он один из лучших адвокатов, быстро поможет с разводом.

— Спасибо вам, Вадим...

Опять всхлипывает и отворачивается. Ну что за женщина-то!

— Сейчас чего ревешь?

Молчит, и только плечи вздрагивают. Быстро подхожу ближе. Разворачиваю через силу. За подбородок хватаю, заставляю на меня посмотреть. Упирается, старается остановить слезы и головой мотает.

Не даю отстраниться, просто накрываю влажные соленые губы своими. Паулина не отталкивает. Сначала замирает, вцепляется в рубашку, будто боится упасть. И отвечает.

Поцелуй получается жестким и чертовски горячим.

Я прижимаю её к столу, чувствую, как дрожит тело под моими руками. Слёзы сменяются тихим всхлипом и вздохом, когда мои пальцы скользят по её талии.

Она пытается что-то сказать, отстраниться, прервать. Но быстро сдается под моим натиском. В волосы зарывается, запуская электрические разряды по позвоночнику.

Подхватив, усаживаю на край стола. Вклиниваюсь между ног, скидывая на пол документы и канцелярию. Жадно целую, выпивая стон. И ладонью скольжу по бедрам, задирая юбку.