Я тобой переболею - Мария Сергеевна Коваленко

сама попадешь в черный список во всех учебных заведениях.

— Поняла. Что еще? — ежусь.

— Общение с прессой через меня. Для всех ты счастливая жена, которая безумно любит своего мужа. Когда потребую сопровождать на важных мероприятиях, собираешься и едешь. Когда скажу улыбаться, улыбаешься. Беспрекословно!

— Хорошо.

Я стискиваю зубы так, что скулы сводит.

— Еду и одежду тебе будет привозить мой водитель. Вся связь через него.

— А мой телефон? Ты же не собираешься лишать меня связи?

— О телефоне забудь. Сейчас позвонишь с моего мобильного своей подружке и скажешь, что у тебя медовый месяц. Будешь недоступна!

— Арина не поверит!

— Тогда скажи так, чтобы поверила! Это в ее же интересах.

— Я буду здесь как в тюрьме. — С ужасом представляю следующие полгода. — Прошу, оставь мне хоть что-то.

— Ну какая же это тюрьма⁈ — усмехается мой драгоценный супруг. — Квартира в центре города! Миллионы мечтают пожить в таких условиях, а для тебя все это даром.

— Я точно не из их числа, — шепчу едва слышно.

— Так и быть, подслащу тебе пилюлю, — Рома наклоняется. — Будешь выполнять мои приказы, после окончания нашей сделки я тебе заплачу. — Он набирает на телефоне цифры и показывает мне экран.

Сумма семизначная. Мне и Арине хватит этих денег на целый год.

Наверное, нужно радоваться, но мне по-прежнему хочется послать его подальше.

— Поняла, как тебе повезло? — улыбается Рома. — Поля, ты умная и красивая девушка. Все будут от тебя в восторге.

— Особенно ты. — Отворачиваюсь

— Я в первую очередь!

— Шесть проклятых месяцев… — глотаю комок в горле. — Поклянись, что ни дня больше.

— Клянусь, — говорит так же легко, как говорил мне о любви. — Потом ты получишь свой развод и деньги.

— Мне нужны гарантии, — забиваюсь в угол дивана.

Не представляю, что потребовать в качестве этих самых гарантий. Жизнь готовила меня ко многому, однако такого не было и в фантазиях.

Рома выпрямляется и равнодушно поправляет рукав.

— Моя гарантия в том, что этой ночью ты остаешься одна. Сможешь спокойно уснуть в одиночестве, и не придется развлекать моих охранников.

— Какой же ты… — из груди рвется столько бранных слов, что приходится прижать к губам обе ладони.

— Мне больше нравилось, когда ты рассказывала, что любишь.

Забрав пиджак, он походкой победителя идет к двери. И открыв ее, бросает напоследок:

— Напоминаю. Завтра у нас второй день свадьбы. Мои парни утром привезут одежду и косметику. Надеюсь, ты все усвоила, и мне не нужно будет ухудшать условия нашей сделки.

* * *

Этой ночью я засыпаю только под утро — в какой-то момент просто вырубаюсь прямо на диване. А просыпаюсь от того, что за окном уже светло, и в квартире кто-то ходит.

Не желая встречаться с Ромой или кем-то из его работников, я жду. Смотрю в потолок, обещаю себе, что справлюсь.

Когда звуки стихают, осторожно выбираюсь из-под пледа и иду в коридор.

Там на вешалке уже ждет платье — голубое, обтягивающее. Наверняка жутко неудобное и дорогое.

На свадьбе от подобной пытки меня спасла Арина. Сейчас, к сожалению, спасать некому. Потому, приняв душ, я надеваю на тебя этот пыточный наряд. Делаю легкий макияж — всё как велел Рома: чуть румян, тушь, помада. И жду.

Через полчаса приезжает машина.

Уже знакомый водитель сам заходит за мной в квартиру и провожает до парковки. К счастью, сегодня он не пытается шутить или издеваться. Вместо этого громко захлопывает дверцу и требует пристегнуться.

Пытаясь с ходу вжиться в образ послушной жены банкира, я слушаюсь. Перекидываю через грудь ремень. Щелкаю замком и с прямой спиной, как безвольная кукла, замираю на своем сиденье.

Не дергаюсь на поворотах.

Не смотрю по сторонам.

Весь путь до роскошного особняка Потапова спрашиваю у себя: «Я смогу?», «Точно смогу?», «Привыкну если не ради денег, то хотя бы ради Арины?»

Травлю душу этими вопросами, приветствуя гостей и счастливого свекра. А спустя каких-то полчаса с удивлением осознаю, что справляюсь.

Будто всю жизнь к этому готовилась, улыбаюсь ещё шире, чем вчера. Смотрю Роме в рот, когда он произносит речи. Принимаю поздравления. Позволяю незнакомым людям обнимать меня и целовать в щеку.

Играю жену с таким вдохновением, словно это все правда, и не было никакой Алины, беременности и шантажа.

Превращаю в реальность прежние фантазии о настоящей семье и роскошной свадьбе.

До самого вечера держусь за эти красивые картинки. Запрещаю себе думать о настоящем. А когда Рома возвращает меня домой, я прямо в платье падаю на диван и забываюсь беспробудным сном.

* * *

После первого фальшивого семейного выхода второй и третий даются мне намного проще.

Представляя, что это всего лишь работа, каждое утро я надеваю новый наряд и покорно иду за водителем. Никогда не спрашиваю о месте назначения. Не интересуюсь, надолго ли. Просто делаю свое дело.

Сопровождаю Рому на презентациях, мучаю губы улыбкой на ужинах с деловыми партнерами. Молчаливой тенью следую за ним по городу во время фотосессии для какого-то журнала.

Живу яркой жизнью для его знакомых и друзей. И загибаюсь от своего одиночества в проклятой квартире.

Одну неделю.

Вторую.

Третью…

Считая дни до окончания полугодия, выдерживаю четвертую. А в начале пятой внезапный звонок в дверь перечеркивает все мои старания.

— У тебя есть ключи. Открой сам, — кричу я Роме, который все звонит и звонит.

После пятого «дзынь», пересилив свою ненависть, иду встречать драгоценного мужа.

— Я сегодня уже отработала, — говорю, распахивая дверь.

И чуть не падаю.

Потапов-старший стоит в коридоре и смотрит на меня так, будто я призрак.

— Приветствую, красавица, — протягивает руку. — Это про какую работу ты тут рассказывала?

— Добрый вечер… Это я так… — инстинктивно отшатываюсь назад.

— А чего так долго не открывала? — проходит в квартиру. — Или я своим внезапным визитом помешал вам делать мне внука?

Он окидывает взглядом гостиную — столик с чашкой кофе, разложенный для сна диван, упакованное в чехол платье на вешалке.

— А Ромка где?

Не дожидаясь ответа, свекор сам открывает дверь спальни — пусто. Дверь в ванную — пусто. Распахивает шкаф в прихожей…

— Ты что, одна тут живёшь? — оборачивается.

— Рома часто в разъездах, — язык прилипает к нёбу.

Мой «обожаемый» муж сочинил