Излечи мою душу - Кэрри Лейтон

Надо же, какой джентльмен…

Не в силах побороть любопытство, я стала разглядывать соседа, пока он отвлекся. Взлохмаченные черные локоны падают на лоб, по бокам и на затылке волосы короче, почти сбриты. Прямой нос и точеная линия подбородка придают лицу жесткости. Мускулы и широкие плечи спортсмена прикрыты кожаной курткой. В языке пирсинг. Татуировки на руках, шее и затылке – Томас весь покрыт ими. Я видела эти рисунки во время тренировок.

Кто-то мог бы сказать, что его неотразимый образ дополняли изумрудно-зеленые глаза с маленькими янтарными прожилками. Но этот кто-то… точно не я.

Я отвернулась прежде, чем Томас понял, что я на него пялюсь. Краем глаза я заметила, как он достал из кармана темных джинсов мобильный телефон и подключил к нему наушники.

Возмутительно! Он что, правда собирается слушать музыку во время лекции? Нет ничего хуже, чем спортсмены, которые почивают на лаврах за счет успехов в спорте.

Словно прочитав мои мысли, Томас вдруг повернулся и, чавкая жвачкой, окинул меня оценивающим взглядом. Я сощурилась, давая понять, что жалкая тактика плейбоя на мне не сработает, и ядовито добавила, надеясь хоть немного уязвить его самолюбие:

– Разве тебя не учили, что жевать с открытым ртом в присутствии людей невежливо? Так же, как и слушать музыку во время лекции.

Томас надменно вскинул бровь.

– Что я груб, мне говорили много раз, – он демонстративно покрутил провод от наушника.

Я поймала себя на мысли, что впервые слышу его голос – низкий и колючий. Голос, который многие считают сексуальным.

– Дело в том, что… – Томас буквально впился в меня взглядом, – мне плевать.

Да, Трэвис был прав: Томас мудак.

– Ты классический тупица: только мускулы и никаких мозгов. Словно гигантский воздушный шар, внутри которого пустота, – я поддалась неконтролируемой ярости, надеясь его задеть.

Но, судя по довольной ухмылке на лице Коллинза, я просчиталась.

– Ну почему же, не все у меня такое уж пустое. Да и кое-чем гигантским могу тебя удивить, – он указал взглядом на свою ширинку. – Проверь сама, если хочешь, – добавил он, довольный собой.

Мои щеки вспыхнули, и Томас прикусил губу, сдерживая смех: он своего добился – смутил меня. Я в ужасе зависла на несколько секунд.

– Ты отвратителен.

– Мне это говорили не раз, – признался он.

Ошарашенная таким ответом, я задумалась, как бы еще его осадить, но потом решила не ввязываться в эту сомнительную игру. Хватит. Он и так прилично попил моей крови. Лучше сосредоточиться на более важных вещах.

Я достала из сумки все необходимое для занятий и стала с энтузиазмом обустраивать учебное место: открыла ноутбук, рядом положила новый блокнот для записей и черную ручку, слева поместила пачку салфеток, справа поставила бутылку с водой. Навязчивую любовь к порядку я унаследовала от матери.

Томас, который все это время делал какие-то наброски, оторвал карандаш от бумаги и уставился на меня. Я с трудом сдержалась, чтобы не пихнуть его, понимая, что он сильнее меня, а вот промолчать не смогла.

– Чего уставился? – резко бросила я, не отрывая взгляда от аккуратно разложенных на столе вещей.

– В университете есть психолог, ты ведь знаешь?

У меня вновь сбилось дыхание.

– Прости? – меня не покидало ощущение, что я ослышалась.

Томас кивнул на расставленные мной предметы.

– Просто я аккуратна, в этом нет ничего плохого, – я поморгала, пытаясь сохранить самообладание.

– Это не аккуратность, а патология, – Томас поднял руки. – Я не осуждаю, просто хочу помочь: первый шаг – нужно признать проблему, а дальше само пойдет. Поверь тому, кто знает это по личному опыту.

Ладно, хватит. Какие бы там ни были проблемы у этого парня, я должна его остановить.

– Боже мой, ты слышишь себя? Ты невероятен! Нет, постой, ты еще хуже… Ты… ты… – я пыталась подобрать идеальное оскорбление, чтобы заткнуть Томаса навсегда, но такого слова, похоже, не существовало.

– Я что? – стал провоцировать он с издевательской улыбкой.

– Дурак! – выплюнула я, считая себя идиоткой.

Томас чуть не лопнул от смеха. День превращался в настоящий кошмар.

– Меня называли и похуже, – он забавно покачал головой.

Ох, в это нетрудно поверить.

– Позволь мне кое-что сказать. Я не знаю тебя, не знаю, какие проблемы тебя беспокоят. Не понимаю, почему ты решил сесть рядом со мной, хотя, очевидно, ты это сделал с единственной целью – досадить мне. Но вот-вот начнется мой любимый курс, я с нетерпением ждала его все лето, и если ты посмеешь…

– Погоди, погоди, – перебил он, распахнув глаза. – Что ты сказала?

Я непонимающе на него посмотрела, гадая, слышал ли он хоть одно мое слово.

– Что скоро начнется мое любимое занятие.

– Нет, потом.

– Что если ты посмеешь его испортить…

– Нет, раньше.

– Что я все лето ждала начала занятий?

Вот оно! Опять этот дикий взгляд!

– Черт, ты серьезно? Ты все лето ждала… – Томас в недоумении оглянулся. – Это?

Я вскинула подбородок: не позволю этому высокомерному гомункулу высмеивать мою тягу к знаниям.

– Думай что хочешь. Меня волнует только возможность спокойно посещать занятия, – отрезала я.

В аудиторию вошел профессор философии. Он заметил Томаса и закатил глаза. Как же я вас понимаю, профессор. Очень понимаю!

– Мистер Коллинз, какой неприятный сюрприз! – в голосе профессора Скотта слышалась ирония. – Знаю о вас от других преподавателей. Каким ветром вас занесло к нам?

– Никаким. Я вынужден ходить хотя бы на один курс, если хочу сохранить место в команде, – с издевкой ответил Томас, постукивая карандашом по столу. – Хотя, если честно, девушки, которые посещают ваши занятия, тоже хороший стимул.

Когда я повернулась, чтобы с презрением посмотреть на Томаса, то столкнулась с устремленным на меня взглядом. Почувствовала, что краснею, и поняла: он просто решил унизить меня на глазах у всех. Из глубины класса донеслись смешки, подтверждая мою догадку.

Но почему Томас придрался именно ко мне? Я не сделала ему ничего плохого!

Профессор Скотт не выглядел расстроенным, видимо, смирился.

– Найдите себе занятие, Коллинз, и не мешайте остальным, – просто сказал он.

Томас как ни в чем не бывало наклонился, вторгаясь в мое личное пространство. Меня окутал свежий аромат ветивера, сопровождаемый резкими нотками табака.

– Осторожно, ты покраснела слишком сильно. Люди могут подумать, что ты считаешь меня неотразимым, – прошептал он.

Какая самонадеянность!

– У тебя неотразимая способность сразу демонстрировать, какой ты на самом деле.

– И какой же я? – в глазах Томаса загорелось любопытство.

– Эгоистичный мудак, – сухо ответила я.

Оскорбление, похоже, застало его врасплох – он дерзко ухмыльнулся. Я не привыкла так выражаться, но, черт подери, он это заслужил!

Профессор