Война любви - Алиаскар Баймухамедов

историю, человечество не прожило и трёхсот лет без войн. Люди не могут не враждовать. Натура у нас такая. Идёт постоянная вражда между нациями. Между религиями. И внутри наций и религий идёт вражда. В магометанстве сунниты враждуют с шиитами. В христианстве католики режут протестантов и вместе гнобят православных. Те тоже в долгу не остаются. И внутри нации делятся. Северяне, южане. Городские, деревенские. Дерутся район на район. Улица на улицу. Сосед по даче вообще злейший враг. Так и среди стран. Война может начаться по любому поводу. Долго оправданий не ищут. Вон в Южной Америке война между странами началась из-за результатов футбольного матча. Да, там подоплёка, конечно совсем другая. У обеих стран накопилось куча внутренних и внешних проблем. В первую очередь экономических. Нужно было их решать. А самое простое решение — это война. Чтобы выпустить пар. И основание долго искать не надо. Футбольный матч, значит футбольный матч. Притеснение единоверцев, единокровцев. Да мало ли. Рожа мне твоя не нравиться. Человечество постоянно воюет. И любой локальный конфликт может разрастись до мирового масштаба. То, что сейчас творится на Украине — это только начало большого раздрая.

— Война на Украине скоро закончится, — сказал Имашев. — найдутся силы, которые её остановят.

— Остановить войну нельзя, — возразил Бекет. — Её можно только закончить. И закончить её могут только те, кто начал. А у них на это не хватает воли. Со стороны никто не может на это повлиять. Все эти санкции, протесты, митинги ни к чему не приводят. Потому что все они взывают к разуму. А никакого разума в войне нет. Война это безумие. И безумие это будет только распространяться, втягивая в конфликт новых участников.

— И всё-таки я верю, — сказал Имашев, — что разум победит.

— Какой нахрен разум, — возмутился Бекет. — Война отключает всё разумное, доброе, вечное. В мире накопилось слишком много энергии зла. Она требует выхода. Всё ведёт к Большой Войне. И война эта уже идёт. И это не война Добра и Зла. Это война моего Добра и твоего Добра. Моего Зла и твоего Зла. Моей Любви и твоей Любви.

— И кто победит в этой Войне Любви? — спросил Имашев.

— Кто победит в этой войне я не знаю, — вздохнул Бекет. — Но первыми в ней падут самые любимые.

Так вот, были Имашевы в тот день на даче у Бекета. Всё как положено — шашлычок, коньячок. Чай из самовара дымом пахнет. День прошёл замечательно. Вот уже и солнце закатилось за вершину соседней горы. Потянуло прохладой. Мужчины курили на веранде, удобно устроившись в плетеных креслах. Потягивали коньяк. Женщины сплетничали на кухне. Молодёжь в мансарде слушала музыку.

И вот, когда Григорий травил очередную байку из жизни животных, его прервал восторженный возглас, выскочившей на веранду Асель:

— Папа! Смотри, какая прелесть.

Она протянула к Имашеву руку и раскрыла ладонь.

— Это что ещё за крыса, — поморщился Имашев.

— Это не крыса, — рассмеялась Асель. — Это хомяк.

— Хомячка, — поправил, появившийся за её спиной, Серик, сын Бекета.

Серик учился в медицинской академии и у него, по словам Бекета, на даче была оборудована целая лаборатория. В ней водилось много всякой живности, на которой Серик ставил свои опыты.

— Хомячка, — согласилась Асель. — Мне её Серик подарил.

— А что мы с ней делать будем, — попробовал посопротивляться Имашев. — Нам её и держать — то негде.

— А я вам и аквариум подарю, — радостно сообщил Серик. — У меня есть лишний.

“Чтоб ты пропал, Павлов недоделанный“, — подумал Имашев.

А вслух сказал:

— Спасибо, дорогой. Если вместе с аквариумом, тогда совсем другое дело. Тогда берём. Если, конечно мама не будет против.

Мама, конечно же, была против. Но Аселька её, как всегда, уговорила.

Хомячку привезли домой. Аквариум установили в Аселькиной комнате. Набросали в него, по совету Серика опилок и разных веток. А из небольшой коробки соорудили домик. Назвали хомячку Чучундрой, по имени какой — то крысы из мультика. Насыпали ей в блюдце крупы и семечек. Чучундра в новых условиях, по — началу вела себя беспокойно. Носилась по аквариуму, как угорелая, опрокидывая блюдце и разбрасывая ветки. Вставала на задние лапки и передними суетливо скребла стеклянную стенку. Но вскоре она успокоилась и стала обживаться на новом месте.

После того выходного Серик стал часто бывать у Имашевых. Он приглашал Асель то в кино, то на концерт. Как и полагается хорошо воспитанному мальчику, всегда спрашивал разрешения у родителей. Имашев, получив с него обещание, доставить дочку домой пораньше, благосклонно их отпускал.

— Какая прекрасная пара, — умилённо вздыхала Роза Абиевна, когда они уходили.

И началось. То Бек при встрече, как бы в шутку спросит:

— Как там наша невестка поживает?

или:

— Что — то Аселька к нам давно не заходила. С Сериком, что ли, поссорились? Ну, я ему мозги-то вправлю.

— Да не надо мозги, — улыбался Имашев. — К экзаменам она готовится. Некогда.

И Роза Абиевна стала часами болтать с матерью Серика.

Словом, две дружеские семьи стали ещё больше сближаться.

Через какое-то время Чучундра стала вести себя очень странно. Она то дёргалась из стороны в сторону, снося всё на своём пути. То надолго застывала на одном месте, покачиваясь, словно в трансе.

Аселька озадаченно суетилась возле неё. Хотела везти её к ветеринару. Имашев посмеивался, за что Роза Абиевна недовольно щипала его за бок. Разрешил этот вопрос, опять-таки Серик, притащив в трёхлитровой банке рыжего, толстого хомяка. Хомяка назвали, почему-то, Черчиллем и запустили в аквариум. Черчилль, попав на новое место, посидел немного, осваиваясь. Поводил в стороны розовым носиком и направился прямиком к тарелке с зерном. Набив полные щеки, он не спеша двинулся к домику. Через некоторое время он выбрался из него и вернулся к тарелочке. Чучундра из своего угла удивлённо наблюдала за нахальными действиями вновь прибывшего. Тот же, не обращая на неё никакого внимания, курсировал от тарелочки к домику и обратно. Вскоре тарелочка опустела, и хомяку пришлось немного порыскать вокруг, в поисках съестного, пока он не наткнулся на огрызок яблока. В это время Чучундра уже опомнилась и метнулась в домик. Черчилля, притащившего огрызок в закрома, у входа встретило злобное попискивание и яростный оскал. Удивлённый хомяк постоял немного, задумчиво глядя на оскаленные зубки. Нехотя повернулся и поплёлся в противоположный угол. Там он уселся поудобнее. Взял в передние лапки огрызок и стал медленно, жмурясь от удовольствия, уплетать его.

Всю ночь из аквариума доносились возня и попискивание. А поутру Чучундра с Черчиллем, встав на задние лапки, дружно скребли стеклянную стенку аквариума.

Асель много