Невеста в долг (СИ) - Марго Лаванда

Суровая женщина, хоть и назвала меня милой и побеспокоилась о новой сухой обуви для меня. Пока собираюсь с мыслями, Валентина возвращается с сухими тапочками. Они темно-бордовые, с узкими носами и украшены золотистой тесьмой и вышивкой. Не тапки, а нарядная обувь для наложницы султана.

Видимо, мысли мои совсем помутились от высокой температуры, раз я о такой ерунде думаю. Просто атмосфера дома сама по себе навевает подобные сравнения.

— Врач скоро приедет, минут через тридцать, — сообщает Валентина, глядя на своих хозяек в ожидании вопросов или новых приказов.

Нурия Айдаровна поджимает губы и отмахивается от нее, как от назойливой мухи, подсаживается ко мне, в то время как ее сестра смотрит с подозрением. Под их бдительными взорами переодеваю тапки. Руки еле шевелятся. Измотанная таким простым действием, откидываюсь на спинку кресла.

— Ты не боишься заразиться, Нурия? — ворчит Гарифа. — Сейчас столько разных инфекций ходит. Давай врача дождемся, чтобы он диагноз поставил. Сказал, что с этой девушкой происходит.

— Я еще не так стара, чтобы подхватывать любую инфекцию и сразу отдавать концы, и вообще, невежливо так говорить, — с фырканьем парирует та и поворачивается ко мне, — извини, Софья. Лучше скажи, зачем же ты в гости пошла, если себя плохо чувствуешь? Как тебя родители отпустили?

Понимаю, что она делает: пытается выяснить мою подноготную. И возраст.

— У меня только отец, брат сейчас… — спотыкаюсь, стесняясь того, где находится мой брат. — В отъезде.

— В отъезде? А чем он занимается?

— Он художник, — говорю как есть.

Лицо Нурии Айдаровны озаряется улыбкой.

— А-а-а, ясно, так, значит, твой брат — подопечный нашего племянника? Видишь, Гарифа, все понятно, Карим наверняка опекает этого молодого человека. Мальчик обожает искусство! Ты тоже рисуешь, Софья?

— Совсем немного…

— Ну-ну, — хлопает меня по руке, — стесняться не надо. Обязательно покажешь нам свои картины. Я тоже люблю искусство, занимаюсь вышивкой, а Гарифа увлекается икебаной. Что, Айгуль? Тебе что-то надо? — замечает она недовольную девушку, стоящую у нас над душой с подносом в руках. — Не видишь, мы беседуем с гостьей Карима? Она и ее брат — художники. Устраивают выставки и знамениты даже за границей! — говорит она то, что совсем сбивает меня с толку.

Она бредит или я это сказала? Разве я так говорила? Морщу лоб, сталкиваясь взглядом с Айгуль. Та с кислой миной стискивает зубы. Не надо быть физиономистом, чтобы догадаться, как она ко мне относится. Будь ее воля, меня бы тут уже и след простыл.

— Меня за чаем послали, вот я и принесла, — цедит, словно с силой и злостью выталкивая из себя эту фразу. Пальцы крепко сжимают края серебряного подноса.

Чем я ей насолила? Смотрит так, словно не за чаем ходила, а делала самую грязную работу по дому по моей вине. Ставит поднос на низкий прямоугольный столик, расположенный рядом с креслами, начинает аккуратно разливать его по чашкам. Подмечаю, что Гарифа Айдаровна одобрительно кивает, наблюдая за тем, как девушка возится с посудой и заварочным чайником. Видно, что она довольна ею. А вот вторая тетка не особо удостаивает Айгуль своим вниманием.

Невольно подмечаю и фиксирую для себя расклад сил в этом доме.

Айгуль пользуется расположением Гарифы Айдаровны, тогда как Нурия Айдаровна относится к ней снисходительно. И обе они обожают собственного племянника и очень даже не прочь влезть в любые аспекты его жизни.

— Давайте пить чай, — садится Гарифа Айдаровна рядом со столиком на диванчик с изогнутыми ножками и обивкой из золотой парчи. — Айгуль, спасибо, дорогая. Садись с нами. Айгуль у нас тоже умница, с детства умеет и хозяйство вести, и этикету обучена, и готовить умеет. А как поет. У нее дивный голос.

Взяв кружку в руки, делаю маленький глоток ароматного чая, с удивлением взирая на тетушку Карима. У нас тут что, негласное соревнование? Такое ощущение, что меня сравнивают с этой Айгуль, чьи глаза готовы прожечь во мне дыру.

Чувство неловкости сковывает меня по рукам и ногам, и я даже готова снова увидеть Абашева, чтобы он прогнал меня отсюда, чем сидеть здесь больной и изображать вежливость.

Сердце уходит в пятки, когда хлопает дверь…

Глава 5

— Что здесь происходит?

От грубого голоса душа уходит в пятки. Вот идиотка, дождалась грома и молний на свою голову! Представляю, что сейчас будет! Конечно же, Абашев будет в бешенстве!

Горло сжимается, пытаюсь выдавить извинения перед хозяйками дома, но не выходит. Рукой хватаюсь за шею, вскакиваю и падаю на диван, потому что резко темнеет перед глазами.

Шум, крики, меня зовут, но это доносится как издалека, сквозь тягучую пелену.

— Софья! Ты меня слышишь? Несите ее в гостевую!

Дальше тьма окончательно поглощает меня.

Открываю глаза и сначала не понимаю, где нахожусь. Большая комната, огромные окна почти от пола. Их заливает солнечный свет.

Я лежу на широкой постели, белоснежное белье, теплое одеяло. Я полностью обнаженная! Ни клочка белья!

Подскакиваю резко, прижимаю к себе одеяло, до самого подбородка. Что произошло? Неужели Абашев воспользовался моей беспомощностью? Подонок! Мерзавец!

Сама виновата — бьет пощечиной следующая мысль.

Надо было бежать как можно дальше, не останавливаясь.

Вместо этого я сидела в его гостиной и отвечала на вопросы чужих женщин.

На что надеялась? Знала ведь, что это дом врага! Самое паршивое — не отрицала что я гостья, а не проникшая без спроса нарушительница спокойствия. Конечно же теперь тетушки в курсе, представляю, что думают обо мне!

Надо бежать, срочно, но где моя одежда?

Беспомощно оглядываюсь по сторонам.

Дверь открывается, и я испуганно дергаюсь.

— Софья, дорогая, ты проснулась? — в комнату входит Валентина с дымящейся пиалой в руках. — Ты нас так напугала, милая! — останавливается она около кровати и смотрит сочувственно.

— Что произошло? Почему я здесь? Мне очень надо домой, принесите мою одежду, умоляю!

— Детка не нужно так кричать, нельзя тебе. О малыше подумай.

— Нет никакого малыша, — со стоном признаюсь и взрываюсь истерикой: — Хватит уже, с меня достаточно! Мне необходимо уехать из этого жуткого места!

— Успокойся дорогая, да что я такого сказала! Не надо так нервничать, деточка. Никакое это место не жуткое. Ты в безопасности тут.

— Нет! Это не так! Отдайте мои вещи, пожалуйста. Я хочу уйти.

— Да куда ты пойдешь? На ногах же не стоишь. Температура, поди, не спала. Вчера у тебя жар был сильный, доктор велел снять всё, одежда мокрая насквозь была. Тебе дали лекарство, ты всю ночь потела. Ангина у тебя, но врач сказал быстро вылечим, на ноги поставим.

— Кто меня раздел⁈ — смотрю на женщину в ужасе.

— Я, милая, да кто же еще? — Ее удивлению нет предела.

От облегчения