Шэри Райан - Горький лимонад

— Там пахнет спермой, — сообщает она и кашляет, когда из ее ноздрей вырывается дым.

— Откуда знаешь? — спрашиваю я с ухмылочкой. — Впрочем, я могу представить себе запахи и похуже, — выгнув бровь, я прижимаюсь спиной к телефонному столбу, возле которого мы в итоге оказались. — Но скажи мне, раз тебе так много известно об этом районе, есть ли здесь забегаловка, где можно прилично позавтракать?

— Та маленькая лачуга позади «У Чета» готовит завтраки, — она бросает окурок и втирает его в землю металлическим носком своего ботинка.

— «У Чета»?

— Да, знаешь, бар, где ты только что пытался подкатить ко мне?

— Лачуга, подающая завтраки, рядом с захудалым баром? Куда я, черт возьми, попал? — я кашляю от смеха.

— Не сбрасывай ее со счетов. У них лучшее рагу с беконом, которое ты когда-либо пробовал, — она плотно запахивает кожаную куртку на груди и направляется мимо меня к трейлерному парку.

— Что представляет из себя это рагу с беконом? — кричу я ей вслед.

— Ты должен сам увидеть, — легкий ветерок доносит до меня ее ответ, пока гравий скрипит под ее ботинками. — Спокойной ночи, — прощается она, и, не оборачиваясь, машет мне рукой. — И берегись тараканов, Бостон.

От ее слов по спине у меня пробегает дрожь. Я готов смириться с войной. Кровь, кишки, оторванные конечности, да, я со всем этим могу справиться. Но грызуны и насекомые, нет уж, черт подери. Черт возьми, откуда ей все это известно?

— Споки, Бэмби.

Должен ли я проводить ее домой и все такое? Что-то мне подсказывает: если бы я совершил подобную глупость, то быстро бы получил между ног, а мне вроде как нравится, когда мои яйца не болят. К тому же, я только что видел, как на вывеске мотеля перегорела очередная лампочка, и если перегорит еще парочка, то я не сумею найти туда дорогу сегодня ночью.

Когда Бэмби исчезает из виду, я пересекаю парковку и ломлюсь сквозь кусты в надежде найти короткий путь к мотелю, так как на сегодня с меня достаточно прогулок и болтовни.

Чем ближе я подхожу к своему новому месту ночлега, тем тише вокруг становится — я стараюсь держаться подальше от таких моментов, пытаюсь игнорировать их, когда ночные кошмары преследуют меня, как моя собственная тень.

Тебе нужна помощь, Джегз. Поговори с кем-нибудь. Постоянно убегать — не выход. Постоянно убегать от своих кошмаров не получится. Голос разума вопит, и мне хочется ладонями зажать уши, чтобы не слышать больше этих звуков, но диалог, происходящий внутри меня, ничем не заглушить.

Я ускоряю шаг и открываю дверь мотеля, где за покрытой пластиком стойкой стоит девушка, которой на вид больше пятнадцати и не дашь. Волосы у нее свалялись, и, хотя она, очевидно, блондинка, они настолько сальные, что кажутся темнее.

Нижние ресницы слиплись от туши, а щеки ввалились, как будто она уже с месяц не доедает. Она отрывается от журнала, на котором было сосредоточено ее внимание, и смотрит мне прямо в глаза, хотя ее зрачки почти полностью скрыты ресницами.

— Привет, — здоровается она, — нужна комната или...

— А что, могут быть варианты? — перебиваю ее я, изучая взглядом маленькую комнатушку, в которой воняет мочой и потом. Окна потрескались сверху донизу, а пол усыпан рекламными брошюрками и грязью. Надеюсь, это все же грязь.

Грязь еще можно пережить. Одна стена без окон оклеена обоями оранжевого цвета, которые уже начали отваливаться, и из-под них виднеется коричневая, гнилая деревянная стена, и, Боже мой, это местечко просто «обалденное». Принимая во внимание утверждение моего приложения по подбору мотелей, что это место заслуживает трех звезд, я даже не знаю, что сказать. Лжецы.

— Ага, — вздыхает она, словно я раздражаю ее. — Мы предлагаем варианты.

— И что конкретно ты подразумеваешь под этими вариантами? — это же мотель, так? Что еще они могут предложить мне, кроме комнаты? Доступ в мою личную ванную?

Но не успеваю я придумать, какие еще варианты они могут мне предложить, как девчонка расстегивает три пуговицы своей рубашки. О, черт, нет. Я быстро оглядываюсь, боясь, что кто-нибудь может обвинить меня в наблюдении за раздевающимся ребенком.

К счастью, мы совершенно одни, что в данный момент не так уж и хорошо, особенно с учетом того, что она не сводит с меня глаз и продолжает расстегивать рубашку.

— Ладно, не знаю, что ты хочешь предложить мне из этих ваших «вариантов», но можешь не раздеваться.

— Я снижу таксу до пятидесяти долларов, — просит она. Чеееерт. Да девчонка не шутит.

— Куколка, я тебе и пятьдесят центов не дам, и не только потому, что тебе, скорее всего, четырнадцать или пятнадцать, а еще и потому, что я не из тех, кто принимает такие щедрые предложения, как твое, — ее возраст вообще позволяет ей работать здесь?

Она быстро застегивает рубашку и расправляет плечи.

— Мне семнадцать, — поправляет она меня.

— Все равно несовершеннолетняя, и я по-прежнему не заинтересован. Просто хочу снять комнату. Можешь помочь мне с этим?

Она смущенно и неловко поправляет волосы, делает глубокий вдох и задерживает дыхание. Затем стучит по клавишам компьютера и протягивает мне ключ с зеленой резиновой биркой

— Комната 206. Восемьдесят баксов за ночь. Мне нужна ваша кредитка на случай непредвиденных расходов.

Когда она заканчивает произносить заученные слова, я вручаю ей свою кредитку и снова оглядываюсь через плечо. Поверить не могу, что этот ребенок продает себя любому, кто заходит в двери этого сомнительного мотеля, и, что самое печальное, очевидно, она не привыкла, что ее услугами не пользуются.

Сосредоточив внимание на брошюрке, которая рекламирует какой-то местный фестиваль, она вручает мне ключ и чек.

— Простите, что так вышло, — извиняется девчонка.

Я смотрю на нее и вижу, как печаль затопила ее еще такие детские глаза.

— Есть другие способы заработать, детка. Не торгуй собой.

— При всем уважении, сэр, порой эта моя «работа» — единственный способ раздобыть денег на еду.

Не задумываясь, я достаю кошелек, чтобы убрать кредитку, и вытаскиваю купюру в сто долларов. Кладу ее на стойку и наклоняюсь вперед.

— Другие методы есть. Сегодня ужинаешь за мой счет, малышка.

Она переводит взгляд на купюру на стойке, и ее рот удивленно приоткрывается.

— Спасибо, — тихо благодарит она меня. — Вы все же один из немногих порядочных.

— Не за что. Все же? Я беру свой ключ, выхожу за дверь и поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Моя комната всего через несколько дверей по коридору, и я уже чувствую погружение в сон.

Открываю дверь и, протиснувшись в комнату, включаю свет.