Джейн Кренц - Идеальные партнеры

— Ну хорошо; шут с ним. А что ты скажешь о решении Эскотта?

— Он страдал, думая, что ты приехал за Дианой. Вот мне и пришлось отвлечь его от этих мыслей, сказать, что ты вроде бы увлечен мной.

— Вроде бы. — Джоэл скрестил руки на груди и стоял с задумчивым видом у двери. — Думаю, это самое «вроде бы» и объясняет, почему он решил, что мы с тобой спим друг с другом.

— Я ничего точно ему не говорила. Просто позволила ему сделать некоторые предположения. — Летти зашла в ванную и стала собирать туалетные принадлежности. — Я упомянула дверь, соединяющую наши комнаты, и еще сказала ему, что присутствовала при вашей с Дианой деловой встрече. Вот, пожалуй, и все, что я ему сказала.

Джоэл остановился в дверях ванной, не давая ей выйти:

— Ладно-ладно. Вроде бы и не важно, как это получилось. Вроде бы это правда.

Держа в руках туалетные принадлежности, Летти сердито взглянула на него:

— О чем ты говоришь?

— О том, что я сплю с тобой. — Джоэл улыбнулся. — Что мы увлечены друг другом. Это, что ли, Эскотт имел в виду?

— Но, Джоэл…

— Признайся, Летти, у нас с тобой роман. — Джоэл вошел в ванную и, наклонившись, поцеловал руку Летти. Когда он поднял голову, его глаза сияли. — Мы увлечены друг другом. Скажи же, Летти!

Летти посмотрела на него и облизала губы:

— Думаю, да. Вроде бы.

— Мне, черт возьми, нравится, когда ты говоришь таким уверенным тоном, леди президент. — Он улыбнулся. — Ну же, Летти, скажи прямо и громко: «У меня роман с Джоэлом Блэкстоуном».

У Летти перехватило дыхание. Волнение охватило ее всю. Она, как во сне, повторила за ним эти слова, не давая себе опомниться:

— У меня роман с Джоэлом Блэкстоуном. Господи, Господи, Господи. У нее никогда не было романа.

Она была помолвлена с Филипом и до Филипа считала, что влюблена была два раза, но всякий раз предполагалось, что такие отношения должны привести к браку. Всегда присутствовало некое ощущение обязанности. Во всяком случае, до того момента, пока не обнаруживалось, что с ней что-то неблагополучно.

Летти понимала, что роман не подразумевает определенного завершения. Никаких обещаний. Никаких гарантий. Никаких обязательств. Никакого будущего.

— Да, роман. Мне нравится, как это звучит. Он легко поцеловал ее в губы. Вид у него был умиротворенный.

— Ну ладно, босс. Давай закончим укладываться и двинемся из этого чертова города. Мы и так здесь слишком задержались. — Он повернулся и вышел из ванной комнаты.

Летти бросилась за ним:

— Джоэл, Джоэл, подожди. Мы еще кое о чем не поговорили.

— О чем же? — отозвался Джоэл из своей комнаты. Он уже принялся складывать в сумку свои вещи. Летти, все еще держа в руках косметичку и фен, вошла к нему.

— Вот о чем. Я не думаю, что нам стоит афишировать наши отношения на работе. Понимаешь?

— Афишировать? — Он удивленно поднял брови, застегивая сумку на «молнию».

— Ты знаешь, о чем я говорю. — Она с тревогой взглянула на него. — Мы должны поддерживать деловые отношения перед сотрудниками компании. Делать вид, ну, ты понимаешь.

— Ты хочешь сказать, что мне не следует каждый день приходить к тебе в твой кабинет в перерывах, когда все пьют кофе, и целоваться с тобой за рабочим столом? Летти покраснела:

— Не, надо грубить и иронизировать. Ты прекрасно понимаешь, что я пытаюсь сказать. Я хочу, чтобы ты обещал вести себя нормально в офисе. Ты сам говорил, что администрация должна пользоваться уважением сотрудников. Мы же не хотим, чтобы каждый рассуждал о нас и отпускал шуточки в наш адрес. Это нанесло бы ущерб имиджу компании.

— О да, имидж. — Джоэл поднял сумку и направился к двери, ведущей в коридор. — Я не должен забывать об имидже компании. Какое счастье, что ты, Летти, рядом и всегда можешь мне напомнить об имидже компании «Спорттовары от Торнквиста». Не понимаю, как я только просуществовал последние десять дет без тебя.

С этими словами Джоэл вышел из комнаты, а Летти без сил прислонилась к дверному косяку. Весь ее мир в последнее время перевернулся вверх тормашками и закружился волчком. Отовсюду веяло опасностью, все становилось ненадежным, выходило из-под контроля. Ее охватило чувство тревоги.

И все же это было волнующее и захватывающее чувство.

Ощущение, что; она зажата в тиски, еще более усилилось в день, когда после обеда Летти вошла в свой офис. Артур Бигли обратился к ней, мигая глазами чаще обычного:

— Мисс Торнквист. Слава Богу, что вы уже вернулись. — Артур вскочил на ноги. — Я не знаю, как поступить. Он заявился, как к себе домой. Я позвал миссис Сэджвик, и она сказала, что мистер Блэкстоун будет в ярости. Мне показалось, она сказала это с радостью.

У Летти что-то дрогнуло внутри.

— В чем, собственно, дело, Артур?

— Там тот человек. Тот самый, который пытался вам дозвониться. Я хотел остановить его, но он просто ворвался.

— Человек? В моем кабинете?

— Он пришел пару часов назад. — Артур понизил голос и закончил почти шепотом:

— Мисс Торнквист, он говорит, что он ваш жених.

— Мой жених? — У Летти было такое чувство, будто она катится в пропасть с крутого обрыва. — Филип здесь? Он в моем кабинете?

Глядя на нее во все глаза и часто мигая, Артур ответил:

— Он сказал, что его зовут профессор Филип Диксон и что он обручен с вами. Я не знал, как мне поступить, мисс Торнквист. Я так волновался. И миссис Сэджвик мне совсем не помогла. Она хочет, чтобы мистер Блэкстоун был недоволен мной и, если это случится, чтобы уволил меня.

— Он не уволит вас, Артур. Вы работаете у меня. — Но он станет меня обвинять в том, что я позволил профессору Диксону пройти в ваш кабинет. Я знаю, он это сделает.

— Не волнуйтесь, Артур, — твердо сказала Летти. — Я все улажу с мистером Блэкстоуном. А теперь давайте посмотрим, в чем там дело. — Она открыла дверь в кабинет.

Филип сидел за ее столом. Летти была поражена наглостью этого человека. Он сидел за ее столом так, будто в своем собственном кабинете. Летти с легким удивлением ощутила, насколько близким казалось ей все, что имело отношение к компании «Торнквист».

— Летти, дорогая моя. — Филип встал и вышел из-за стола, протягивая к ней руки. — Мне сказали, что ты уезжала из города. Я узнал, когда ты возвращаешься. Мы о многом должны поговорить.

Летти заметила, что он улыбается той самой знаменитой классической улыбкой Филипа Диксона, благосклонно-снисходительной, с оттенком какого-то покровительственного обаяния. Филип отшлифовывал и совершенствовал эту улыбку на факультетских чаепитиях. По-видимому, она прекрасно действовала и на студенток-выпускниц.

Успеху способствовал и тот факт, что Филип был не только красив, но красота его была аристократичной.