Няня для дочери тирана. Стань моей мамой - Валерия Даль

Машка радуется, забыв про свой вопрос. – А торт будет?

– Иди попроси Люсю, если она успеет, то все будет, – кивает Михаил в сторону кухни, куда и несётся малышка.

Так, стоп! Соня, приди в себя. Какой ужин? Что вообще происходит? Не слишком ли всего за последние дни? Хотя с того дня, как я встретила Михаила, прошло уже столько времени, что пора было привыкнуть к этому. Моя размеренная и скучная жизнь, в которой не было приключений со времён бардака в жизни Ани, полетела кувырком. Ночные приезды к незнакомому ребенку на дорогущей машине, деревня, спонтанный секс, предложение секса без обязательств, встречи у Аньки в кейтеринге, появление недомамаши, моя беременность, похищение… Может, что и упустила, но и этого достаточно. Кто бы похвастался и таким набором.

– Какой, черт побери, ужин? – я вскакиваю с дивана. – Ты вот взял и все решил так просто? Мне тоже надо переодеться, принять душ, в конце концов! Мы все устали.

– На уставших мы не похожи, несмотря на бессонные ночи. Зато сегодня отоспимся, – Михаила мои слова никак не трогают, он только улыбается.

Так, мы словно возвращаемся к началу нашего знакомства, правда, сейчас улыбка нормальная, а не похожая на оскал. Но вот это… Я решил!

Я уже готова развестись, хотя ещё даже замуж не вышла. Но сообщить все, что я думаю по этому поводу, не успеваю. Мелодия из прихожей, судя по всему, видеодомофон. Михаил подмигивает мне и, оставив в полном смятении, идёт открывать.

Нет, ну он опять? Считает, что все, я у него в кармане, так можно творить что угодно?

Я так и стою посреди гостиной, едва не хватая ртом воздух от возмущения, пока Михаил не возвращается с несколькими пакетами.

– Учитывая твою любовь к спортивным костюмам, – говорит он вполне серьезно, и все мое возмущение куда-то испаряется, – я решил взять несколько. С глазомером у меня проблем никогда не было, так что, думаю, твои параметры угадал. Хотя я и на ощупь проверял. Найдешь здесь все, я занесу наверх. И душ тоже найдешь.

Подумал. Всё-таки подумал и предусмотрел. Ну, Михаил Дмитриевич, скучно нам точно не будет.

– Папа! Торт будет, – Машка сегодня такой живчик, будто вчера ничего и не было, и меня это радует. – А это что? – с любопытством заглядывает в пакеты.

– Это вещи для Софьи, ей же тоже надо переодеться, – отвечает Михаил.

– Так пусть твою футболку наденет, – добродушно позволяет малышка, чем удивляет и меня, и отца. – А ещё, если Соня не хочет быть моей няней, то пусть, – манит пальчиком Михаила, чтобы наклонился, но ее шепот все равно меня оглушает: – То пусть будет моей мамой.

Эпилог

– Тебе не кажется, что пора сказать Маше? – спрашивает Михаил, будто нарочно дразня меня запахом своего марокканского кофе. – Или мы дождемся, пока у тебя живот на нос полезет?

– Давай ещё чуть-чуть, – прошу я.

Вот все сейчас так хорошо, что я не хочу никаких изменений. Хотя время идёт. Если я и дальше собираюсь скрывать свое положение от Маши, то пора переходить на оверсайз.

Я отошла от переезда, только начала обживаться на новом месте. Первое время все искала ревность в глазах малышки, думала, что скоро эта игра в дочки-матери ей надоест. Но нет, она действительно выбрала меня себе в матери, и я стараюсь соответствовать. Мне даже Михаил первое время говорил, что я слишком ее балую и во всем потакаю.

Мы настолько сблизились с Машей, она так часто повторяет, что ей со мной хорошо. Так что известие о скором пополнении… Да одному богу известно, как это на Машке скажется. Она уже и меня ревнует, впрочем, как и Михаил.

А почему этот мужик так на тебя посмотрел?

И это, блин, на улице!

А вот этот тебе улыбался зазывно.

И это продавец-консультант, для которого улыбка – это хлеб.

Я только гладила в такие моменты Михаила по плечу, чтобы успокоить, и шутила. Наши шуточные перепалки его всегда успокаивали. После них он так и говорил довольно: «Моя Софа».

– Может, вообще скажем, когда ребенок родится? – язвит Михаил. – А что, отличная идея. Принесем уже готового, а тут уж выбора нет, принимать или нет. Так, Соф?

– Не утрируй, – морщусь и тяну руку к его чашке. – Ну дай хоть глоточек. Или сделай мне не сильно крепкий.

– Чай, – кивает на мой напиток. – Вкусный, полезный… – закатывает глаза, изображая удовольствие.

Издевается. А ещё трясется надо мной, как над любимой хрустальной вазой прабабушки. Странно, что Машка ещё сама не догадалась из-за подобного отношения. Девочка она очень наблюдательная, да и сообразительная – есть же в кого! И это я не о Ксении…

Что касается ее, то свое она получила, правда, не по заслугам, а только по суду. Но, думаю, к нам она точно больше не сунется. Киреев отделался лёгким испугом, как и Алла. Но она больше боялась не суда, а Михаила. Он такой, одним взглядом прожечь может, правда, не меня.

Жизнь снова устаканилась, но мне ни капли не скучно, потому что я счастлива. Вот ещё один момент остался…

– Уйду от тебя, – шуточно угрожаю, насупившись.

– Соня, не надо! – залетает в кухню Машка и бросается ко мне. – Ты же шутишь?

– Шучу, конечно, – смеюсь, помогая малышке взобраться ко мне на колени.

Михаилу моя активность не нравится. Но я веду обычный образ жизни. Гуляю? Так это полезно. Не сижу на правильном питании? Так это будет, когда я стану кормящей матерью.

Чувствую я себя отлично. У меня ни токсикоза, ни гестоза, ни обмороков, ни слабости, ни ещё каких-то недомоганий. Вот и сейчас Машка на моих коленях немного напрягает Михаила.

– Мария, ты умылась, зубы почистила? – строго он спрашивает. – И не надо за столом сидеть на коленях.

– Папа, ты странный, – наконец и ребенок делает вывод.

– Я просто о вас забочусь, – тут же парирует Михаил.

Ага, главное – заботой этой не задушить.

– Я маленькая, ты обо мне заботишься, – задумывается Машка. – Но Соня же большая.

– У Сони тоже скоро будет маленький, – с невозмутимым видом говорит Михаил. – Ребенок. Хочешь братика или сестричку?

Мой взгляд, полный осуждения, игнорирует. Но я понимаю, что Михаил прав. Сколько можно-то оттягивать? Это я тяну кота за…

В кухне тишина. Я, кажется, даже слышу, как Машка моргает.

– Братика, – решает она наконец. – Мне не нужны будут его игрушки, ему – мои.

Она серьезно? Я прижимаю малышку к себе, а из глаз катятся слезы. Все настолько просто, но мы сами