Нестандартный ход 2. Реванш - De Ojos Verdes

помещен сзади. В придачу к нему игрушка для Богданы, которая непременно будет там же.

Руслан встретил их во дворе — счастливый, светящийся, довольный жизнью человек. Все крепко обнялись, поздравляя друг другу. Но боковым зрением Рома продолжал обеспокоенно следить за девушкой, отмечая, что та еще не пришла в себя.

Родители и друзья уже ждали их в просторной палате у накрытого стола. А дальше был настоящий маленький праздник, тосты, бесконечные поцелуи, слезы радости… И ворчание на то, что никому не сообщили вовремя.

Во всей этой суете Разумовский не переставал держать Элизу в поле зрения. Её поведение озадачивало всё больше и больше. Во-первых, она практически не говорила. Во-вторых, когда ей дали подержать новорожденную Беллу, девушка смотрела на ребенка без единой реакции. Просто в упор. Забывая моргать. А потом… Рома замер, когда она сама подошла к Богдане, опустилась на корточки и… обняла племянницу с неподдельным отчаянием. Почему никто этого не замечал, кроме него?..

И даже того, что, поцеловав Бодю в лоб, девушка бесшумно вышла из помещения под общий гул и веселье. Унылой подавленной тенью.

Мужчина выждал пять минут, если вдруг ей понадобилось в туалет, но интуиция подсказывала, что она ушла не туда.

Ноги понесли его на улицу. Он обогнул здание, словно чувствуя, куда нужно идти. И через пару шагов остолбенел, найдя Элизу глазами.

Она уперлась коленями в землю и, словно в трансе, вырывала пожухлую траву. В свете яркого холодного освещения в ночи это зрелище некой мистичностью пускало мурашки по телу. Когда же она вонзила пальцы в почву, начав рыхлить её, словно граблями, стало жутко.

Рома не мог заставить себя сдвинуться с места, завороженно наблюдая за этими манипуляциями. Покрываясь мерзким ледяным потом от предчувствия неотвратимой катастрофы…

И она наступила почти мгновенно.

Элиза поднесла грязные руки к лицу и, пройдясь по нему снизу вверх, схватилась за волосы. А затем относительную тишину двора разорвал чудовищный, нестерпимо страшный вопль. Про такой говорят — нечеловеческий. Поистине этот звук таким и был, будто вырвался не из обычной девушки, а из недр самого ада. Мужчине показалось, что этот вопль острыми безжалостными осколками вонзился в его душу, обездвижив.

Но сзади вдруг послышались шаги, возвратив Разумовского к действительности. Он обернулся и жестом попросил подоспевшую охрану не приближаться. А сам тут же в считанные секунды оказался рядом с Элизой.

Присел перед ней и приподнял пальцами подбородок, чтобы впервые за все годы, что знает эту валькирию, увидеть в её бездонных глазах… слезы.

А потом почувствовать, как сердце пропускает удар и сжимается в тисках от мучительно тоскливого тихого признания, прозвучавшего покаянием:

— Я хотела этого ребенка… нашего ребенка.

Глава 25

«Жизнь ломает людей без шума, без криков, без слез, незаметно». М. Горький «Мещане»

— Но испугалась, что он тебе не нужен, Рома, — прошептала Элиза, выпуская наружу свою самую глубокую боль, замурованную внутри на протяжении всего этого времени. — Я думала, что для такого мужчины незапланированная беременность расценивается как попытка навязать себя. Ты ведь не хотел семьи, а аборт не предложил бы из благородства…

Пальцы Разумовского на её подбородке дрогнули, взгляд сделался непроницаемо темным. Она дернула голову в сторону и вырвалась из его рук.

— А потом дилемма разрешилась… этого ребенка не стало… — выдохнула девушка, уронив голову на грудь.

Закрыла глаза и моментально вспомнила каждый пережитый миг того дня. Ужас, панику, дичайший страх…

Эмоции захлестнули её, вышибая дыхание, ломая выстроенное за столько лет сопротивление, круша выдержку подчистую. И Элиза сдалась им.

Рухнула ничком на траву, а потом повернулась на бок, обняла себя за плечи и зарыдала. В голос. По-детски безутешно. Горько и надрывно. Как никогда в жизни.

Мысль о давней утрате вывернула её наизнанку. Эта боль… она другая, ей нет равных, когда знаешь, как сильно ты виноват. И гнетущая вина окончательно взорвалась в ней здесь и сейчас, мгновенной вспышкой выжигая нутро. Заполнив собой всё и вся.

И девушка плакала, обездвиженная, обезволенная, прикованная неведомой силой к холодной мокрой земле. Исторгая из себя крики и вопли, от которых саднило и схватывало горло. Оголяя свою рану и не замечая ничего вокруг. Мир просто исчез, оставив Элизу наедине с собой, и она всё больше и больше проваливалась в черноту.

Проваливалась и видела события четырёхлетней давности со стороны.

Как во время одной из тренировок незадолго до игры её отправили на скамейку запасных, потому что нельзя быть в защите настолько рассеянной и неповоротливой. Тренер был очень недоволен ею. Наверное, оно к лучшему. Тогда девушка так и подумала и не стала возражать. Не хотелось подводить команду. Ведь она знала, что её невнимательность никуда не денется, потому что Элиза мыслями была в Роме, в новости о том, что беременна. Как спустя несколько дней сам Разумовский предложил ей не играть, потому что это может навредить. А она почему-то огрызнулась и не сказала, что её уже поставили на щадящий режим. Как во время этой злополучной игры сидела и болела за девочек, забыв обо всем. А дискомфорт в животе скинула на волнение за результат соревнований. Как с улыбкой вошла в раздевалку, чтобы поздравить победителей, и внезапно поняла — что-то не так… И как зажимала руками пах, сведя ноги вместе, будто это помогло бы, и молила, чтобы беда миновала. Пока ехала скорая, которую ей вызвали, девушка впервые осознанно обратилась к крохотному существу внутри и попросила выжить.

Только в ту секунду Элиза поняла, что не просто приняла своё положение, а непроизвольно уже жила, размышляя обо всём не только за себя, но и за маленького человека, ответственность за которого ощущала в полной мере, сама того не замечая.

Одна из самых близких ей в команде девчонок без слов сопроводила в больницу, предложив позвонить родным. Но девушка отказалась, всё еще веря в счастливый конец этой истории. И обрадовалась, когда в акушер-гинекологе узнала приятельницу мамы — почему-то этот факт обнадеживал. Значит, ей точно помогут должным образом…

Но случилось так, что уже нечему было помогать. Женщина с сожалением объяснила, что процесс начался задолго до того, как Элиза его почувствовала. Предположительно — стресс. Для точного определения причин необходимо было собрать анамнез. Но уже после того… как закончится выкидыш. Врач честно ей призналась, что в данном случае выступает против чистки, то есть, выскабливания. И настоятельно посоветовала продержаться, но пусть плодное яйцо полностью выйдет из неё