И солнце взойдет. Он - Варвара Оськина

между Роузи и доктором Фюрстом постоянно витало нечто такое же сладкое, как пирог, и надёжное, как сам главный реаниматолог. Но… ни один из них не делал тот самый шаг, который мог подтолкнуть их вперёд или испортить всё навсегда.

Тем временем Роузи натёрла мелом кончик кия и поудобнее перехватила турник.

– У меня есть гениальнейший план, – возвестила она и сделала глоток принесённого Аланом пунша. – Поскольку Чёрная Моль не берет Рене на операции, я хочу, чтобы она провела свою. Личную. Как ведущий хирург. И показала бы этому облезлому крокодилу, что его зубки не настолько остры.

С этими словами Роузи гордо вскинула кий, а потом лёгким движением загнала первый шар в лузу. Ну а вокруг бильярдного стола повисла недоумённая тишина. Наконец доктор Фюрст осторожно откашлялся.

– Рене не имеет права оперировать без присутствия наставника. Это запрещено правилами, её могут за это выгнать с программы, – попытался он вернуть подругу на грешную землю несправедливой реальности. Однако Роузи поморщилась и сделала ещё один глоток.

– Если ты, Ал, думаешь, что я это не предусмотрела, то ошибаешься. Мы его обязательно позовём, но… уже после того, как все начнётся.

Морен многозначительно повела бровями, а Фюрст вздохнул и бросил взгляд на растерянную Рене. Ну а та ничего не понимала. Провести? Операцию? Самой?! Назло Лангу и вопреки его воле? Господи, она же не самоубийца… Но в груди уже завозился червячок амбиций. Он развернул своё скользкое тельце, разинул пасть и нагло цапнул за язык.

– Все операции согласовываются у главного врача, – медленно произнесла Рене, чувствуя, как от предвкушения кольнуло в районе солнечного сплетения. О боже! Своя операция!

– Именно! – ещё один победный вопль и очередной отправленный в лузу шар. – Энгтан тебе не откажет. Душой клянусь, она едва потолок не пробила от счастья, когда ты согласилась на эту работу, наша маленькая знаменитость!

Рене скептически хмыкнула. Будто бы у неё был хоть какой-нибудь выбор.

– Для операции нужна команда. Не думаю, что найдутся те, кто согласится подставляться перед Энтони, – задумчиво проговорил Фюрст, а потом отхлебнул свой остывший чай.

– А вот для этого у нас есть ты. – Роузи повернулась и уставилась на закашлявшегося от неожиданности мужчину. – Ради Рене таких не будет, но твоё присутствие гарантирует высший класс.

Алан неожиданно зарделся и потупился, перекидывая кий из руки в руку.

– Я не уверен, – медленно начал он, но Морен его перебила.

– Послушайте меня. Это единственный шанс для Рене попасть в операционную и доказать этому гомункулу-переростку, что не он один такой гениальный. Ал, ты же сам мне говорил, она была хороша тогда! И даже специально смотрел записи с операций…

– Что? – удивлённая Рене перевела взгляд на ещё сильнее покрасневшего Фюрста.

– Извини, – пробормотал он и взлохматил прилизанные рыжие волосы. – Но мне и вправду было интересно случайно ты тогда справилась или нет.

– И каков же вердикт? – нервно хохотнула она.

– Энтони неправ, – коротко ответил Фюрст.

– Спасибо, – хмыкнула Рене, но тут анестезиолог продолжил, и его голос звучал удивительно серьезно.

– Он не понимает, что ученики вроде тебя прославляют своих наставников гораздо быстрее, чем миллион проделанных операций.

Рене почувствовала, как вспыхнули щёки и уши, а потому резко отвернулась.

– О боже, хватит устраивать здесь соревнования на пятьдесят оттенков алого, – заворчала Роузи. – Меня кто-нибудь вообще слушал?

Доктор Фюрст откашлялся, а в его пальцах замелькала шприц-ручка с инсулином. То, что глава анестезиологии диабетик было известно, кажется, всем, кроме него самого. Ибо Рене не находила иных причин, почему он так часто забывал о времени очередной дозы или необходимости строгой диеты.

– Думаю, я смогу уговорить парочку хирургов из ортопедии помочь нам. Им, в целом, плевать что пришивать – руки к ногам или ноги к рукам. С операционными сёстрами проблем не возникнет, если ты согласишься мне ассистировать. – Он бросил вопросительный взгляд на Роузи, и та фыркнула.

– Разве я могу пропустить это шоу?

Фюрст нервно ухмыльнулся в ответ и пустился перечислять, кого ещё стоит позвать. Ну а Рене молчала и всё больше мрачнела. Эйфория, которую вызвало неожиданное заявление Роузи, развеялась так же быстро, как и пришла.

– Это слишком рискованно, – здравый рассудок наконец победил амбициозность и вступил в диалог. – Что, если я не справлюсь? Мы рискуем жизнью пациента, но так нельзя. Я недоучка, которая…

– Которая уже проводила собственные операции.

– Одну!

– Рене, когда-нибудь всё равно придётся это сделать опять. Так, чем этот шанс хуже любого другого? – Фюрст смотрел на неё совершенно серьёзно. – Да, ты можешь ещё чего-то не знать, но уже достаточно опытна. К тому же, у тебя будет время подготовиться.

– Как минимум, шьёшь ты потрясающе, – хмыкнула Морен.

– План Роузи, очевидно, скандален, – вздохнул Алан. – Но она, сама того не понимая, права в одном – пока ты не докажешь Энтони, что можешь, не рассчитывай на его интерес. Мне не хочется признавать, но это и правда хороший способ.

– Но…

– Всё решено, Роше. – Роузи стукнула кием об пол. – Я включаю победную музыку.

С этими словами Морен потянулась к старому автомату и ткнула наугад в первую попавшуюся клавишу. Проигрыватель заскрежетал, щёлкнул, а затем под улюлюканье довольной вечерней публики по залу разнеслись знакомые звуки. Рене осторожно улыбнулась и поймала ободряющий взгляд… подруги? Пожалуй, да. Если кто-нибудь из них выживет после такой эскапады, то они явно смогут считаться друзьями. Тем временем доктор Фюрст сверился с занесённым в телефон расписанием.

– Как тебе операция у пациента с высокой непроходимостью желчных протоков? – не поднимая головы спросил он, и Рене улыбнулась. Она перевела взгляд на алое сукно стола и чуть ехидно протянула:

– Высокой, как Аппалачи?

Их взгляды встретились, и, без сомнений, анестезиолог уже слышал эту фразу однажды.

–Ты – королева танцев!– мимо протанцевала развесёлая Роузи в компании с печёным картофелем. Ну а Фюрст хмыкнул и покачал головой.

– Вроде того, – тихо откликнулся он. Рене усмехнулась.

Глава 7

Вечер, когда был разработан грандиозный план, закончился сумбурными танцами и излишне громкими тостами повеселевшей Роузи. Она отплясывала с кием в руках, пока Рене всё больше мрачнела, а Алан Фюрст нервно теребил в своих бледных веснушчатых пальцах несчастный мелок. Но затем главный анестезиолог поджал губы и нарочито громко откашлялся. Похоже, в его голове друг Роузи Морен всё-таки смог договориться с директором резидентуры и найти приемлемые аргументы, ну а вот Рене… Рене до сих пор считала затею неправильной. В отношении доктора Ланга это слишком походило на некрасивое предательство.

Следующие два дня прошли в мучительных размышлениях.