Испорченный союз - Трейси Лоррейн

Где-то в его квартире хлопает дверь, а затем до нас долетают голоса.

— Нам не следует этого делать, — со вздохом признаю я. Это звучит неубедительно.

— К черту, нам больше нечем заняться.

— Нико, — вздыхаю я, когда он садится передо мной, спускает вниз мой бюстгалтер и засасывает один из моих сосков в рот. — Черт.

— Громче. Убедись, что все они знают, что нас нельзя прерывать.

— НИКО, — кричу я, когда он впивается зубами в мою чувствительную плоть, посылая по телу разряд боли, который заканчивается на моем ноющем клиторе.

— Чертовски нравится смотреть, как ты разваливаешься на части.

Он переключается на другую грудь, его рука работает с той, которую он бросил, а я продолжаю извиваться, поднимая себя все выше с помощью его великолепного члена.

На самом деле я хочу, чтобы он был внутри меня, но…

— Пожалуйста, — умоляю я, мой рот обгоняет мой мозг.

— Как будто тебе нужно просить.

В одну секунду я прижимаюсь к нему, а в следующую мои шорты отодвигаются в сторону, и головка его члена оказывается прямо там. Прямо там, где мне нужно.

— Н-Нико, — хнычу я, моя чувствительная сторона почти прорвалась наружу.

Но тут он резко поднимается, и я забываю обо всем, кроме нашей связи.

Крик, который срывается с моих губ, когда он насаживает меня на свой член, достоин порнозвезды, и я клянусь, что от этого звука он становится только тверже.

— Чертовски люблю тебя, Сирена, — хрипло произносит он между толчками.

Положив руки на его широкие плечи, я немного приподнимаюсь, чтобы помочь ему.

Опираясь спиной на его согнутые ноги, я скачу на нем как профессионал, принимая его член и вращая бедрами так, чтобы он попадал именно туда, куда мне нужно.

— Блядь, Сирена. Посмотри на себя.

Распахнув глаза, я смотрю в его темные, полные похоти глаза.

— Ты мне нужен.

— Не так сильно, как мне нужна ты. Надо было делать это с той ночи, когда мы встретились.

Я воздерживаюсь от того, чтобы сказать, что мы так и делали, и сосредотачиваюсь на своей цели.

— Давай, детка. Я хочу посмотреть, как ты рассыпаешься, как хорошая маленькая шлюшка. Блядь, — простонал он, когда моя киска сжалась вокруг него. — Тебе это чертовски нравится, да? Быть моей грязной шлюхой.

— Да. Твоей. Только твоей.

— Да, черт возьми. Моя. К черту все фамилии, которые у тебя есть. Единственная, которая тебе нужна, — моя.

— Да, — кричу я, не обращая внимания на его слова, пока мой оргазм находится на расстоянии прикосновения.

— Ты хочешь этого, Сирена? Ты хочешь быть моей? Навсегда.

— Да. Да. Нико, пожалуйста. Ты. Навсегда.

Слова срываются с моих губ, как мольба, когда я наконец бросаюсь с края и выкрикиваю его имя, падая.

Его хватка на мне усиливается, и он трахает меня, пока я не кончаю.

Но он не кончает вместе со мной, и я уже понимаю, почему, когда я кончаю, а он практически бросает меня на спину, упираясь в мои бедра, и дрочит передо мной.

— Ты моя, Сирена. Навсегда, черт возьми, — рычит он, прежде чем горячие струйки спермы покрывают мою голую грудь.

Его голова откидывается назад, и я завороженно наблюдаю за ним. Он, так чертовски красив, когда теряет контроль над собой.

Спустя долгие секунды его глаза снова находят меня, а затем опускаются к липкой массе на моей груди.

Протянув руку, он начинает что-то писать на своей сперме. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что это, но в тот момент, когда я это делаю, у меня перехватывает дыхание и сердцебиение вновь учащается.

Миссис Чирилло.

* * *

После того как Нико встал, чтобы взять салфетки и вытереть меня, он снова забрался на кровать рядом со мной и притянул меня к себе.

Долгое время нас окружает тишина, пока наше сердцебиение приходит в норму, и мы прижимаемся друг к другу, чтобы поддержать.

Минуты идут. В гостиной раздаются голоса, но нас никто не беспокоит, а Нико не проявляет никакого желания идти и с кем-то разговаривать.

В конце концов, мысли, кружащиеся в моей голове, становятся слишком сильными, и мне приходится нарушить молчание.

— Ты хочешь поговорить об этом? — шепчу я. Несмотря на то что я говорю тихо, его тело все равно вздрагивает подо мной.

— Смотря о какой части ты говоришь. О том, что моя мать — лживая предательница, или о том, что моя девочка состоит в одной из самых известных банд Америки.

Я задерживаю дыхание, чтобы ответить, но быстро понимаю, что сейчас мне нечего сказать ни на ту, ни на другую тему.

— Если подумать, то я предпочитаю тишину.

Нико осторожно переворачивает меня на спину, отстраняя от себя, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Что ты о нем знаешь? — спрашиваю я, нуждаясь в чем-то. — Кроме всей этой херни с бандой, — добавляю я.

Нико на минуту задумывается.

— Лучшим человеком, с которым можно поговорить обо всем этом, будет Стелла.

Я удивленно поднимаю брови.

— Стелла, но почему? — Но, когда это последнее слово слетает с моего языка, я отвечаю на свой собственный вопрос. — Она там жила.

— Гален был там некоторое время, помогал с делами.

— Она их знает?

— Не знаю, но она знает о них так, как никто из нас. Все, что я знаю, — это слухи и сплетни.

Я киваю, понимая, что он, вероятно, не хочет рассказывать мне все, что услышал.

— У Виктора есть и другие дети. Мальчики, насколько я знаю.

У меня перехватывает дыхание. — У меня есть братья?

— Да, детка. У тебя есть. Я знаю, что все это нелегко принять, поверь мне, я знаю. Но что бы ты ни хотела со всем этим сделать, я просто хочу, чтобы ты знала, что я рядом, хорошо? Если ты хочешь забыть обо всем этом, то мы отодвинем это в сторону. Если ты хочешь принять это, я тоже буду рядом с тобой.

— Мама сказала, что Брэда послали найти детей, вовлеченных во все это. Я не могу игнорировать это, если кто-то ищет меня. — Обеспокоенность охватывает Нико, когда он обдумывает мои слова. — Мы знаем, кто за этим стоит?

Он качает головой. — Мы можем узнать. Все это уже в прошлом, так что, надеюсь, что это просто кто-то решил покопаться, и беспокоиться не о чем.

Как бы мне ни хотелось с этим согласиться, я думаю о нашей жизни. Неужели нам действительно так повезет?

Когда между нами снова повисает тишина, Нико хмурит брови еще сильнее.

— Поговори со мной, — умоляю я, протягивая руку, чтобы разгладить линию его беспокойства.